– А вам это и не удастся, – покачал головой начальник полиции. – Я уже спросил падре – его ключ на месте. А значит, тот ключ, что торчит в дверях, похищен из дома Эсперанса, и, скорее всего, кем то из прислуги. Так что допрашивать придется всех.
Алькальд горестно вздохнул. Уж в том, что кухаркам дома Эсперанса рот не заткнешь, возьми хоть десять расписок, он был уверен.
* * *
Они провели в склепе совсем немного времени, и Мигель, взяв у падре Франсиско тоненький шелковый лоскуток от платья сеньоры Долорес и вкратце расспросив его, в какой последовательности прошло это утро, подал знак алькальду и двинулся к ограде. Показал сеньору Рохо на выломанный прут и примятые кусты шиповника и с усилием продрался сквозь густые заросли.
Вещественных доказательств была масса. Повсюду: на кустах шиповника, на жухлой желтоватой траве, на протоптанной рыбаками тропе – он видел многочисленные черные шелковые нитки и – самое главное – следы волочения тела.
– Он шел впереди и задом, – на ходу продемонстрировал Мигель алькальду, как именно тащили труп. – Поэтому и следов его на тропе нет; все затерто телом покойной сеньоры.
– А почему вы думаете, что он был один? – хмуро поинтересовался сеньор Рохо.
Начальник полиции пожал плечами:
– Видно. Тропинка слишком узка для двоих, поэтому они примяли бы траву и справа, и слева от следов волочения, но трава цела.
Они прошли еще около пятидесяти метров, и тут, возле старого огромного каштана, лейтенант остановился и присел. С минуту разглядывал густо покрывавшие массивные корни черные шелковые нитки, затем быстро переместился чуть дальше, провел указательным пальцем по одной из двух глубоких борозд во влажной земле и разогнулся.
– Он сделал что то вроде носилок для одного человека.
– И что это значит? – с подозрением уставился на молодого полицейского алькальд.
– Он мог уйти достаточно далеко. Надо вызывать солдат для прочесывания всего лесного массива и немедленно задержать всю прислугу дома Эсперанса для допроса.
Сеньор Рохо зло дернул губой. Этот мальчишка, похоже, пытался давать указания алькальду.
– Насчет прислуги то я распоряжусь, – словно сообразив, что именно так раздражает алькальда, задумчиво проговорил Мигель, – но солдат вызвать можете только вы. Больше некому.
– А вы представляете себе, сколько разговоров пойдет, если я подключу войска? – недобро прищурился алькальд.
– А вы представляете себе, – парировал офицер, – сколько дней я все это прочесывать буду со своими шестью полицейскими?
Алькальд обиженно поджал губы. Возразить было нечего.
– Господи… Ну вот кому это могло понадобиться?
– Вы Зигмунда Фрейда читали? – отряхнул испачканные землей ладони юный начальник полиции. – У него есть очень толковые наблюдения…
Алькальд печально покачал головой. Теперь он точно знал, что они с этим «студентом» не сработаются.
* * *
Иногда Себастьяну казалось, что где то внутри он знает, как она выглядела. Но в снах мать приходила к нему лишь невнятной темной тенью. Он не видел ни ее лица, ни ее рук, и только алая оторочка по краю черного жакета всегда была ясной и четко различимой.
А вот тот день, когда ее обнаружили в петле, отпечатался в памяти Себастьяна на удивление ярко. Он прекрасно помнил привязанную к толстой ветви дуба прямо за их домом и обрезанную кем то веревку. Он до мельчайших деталей помнил позу отца, сидящего на дощатом ящике возле дома и бессмысленно теребящего в руках темно зеленый шейный платок. Запомнил он и толстого полицейского, окруженного женщинами с кухни, и даже то, как моментально замолкали слуги, стоило ему или отцу, даже спустя много дней, появиться возле хозяйского дома. |