— Я с трудом узнала тебя, Беллурдан, — сказала Дырявый Парус.

Голова великана медленно повернулась к ней. Воспаленные глаза скользнули по ее лицу.

— А-а, это ты, Дырявый Парус.

Обожженные, потрескавшиеся губы дрогнули в вымученной Улыбке, отчего корка на одной щеке лопнула, обнажив красную рану.

От его улыбки Дырявому Парусу едва не сделалось дурно.

— Друг мой, нельзя же так плевать на себя. Тебе нужен лекарь.

Колдунья взглянула на мешок, густо усеянный мухами.

— Идем. Думаю, Ночная Стужа откусила бы тебе голову, если бы увидела, в каком ты состоянии.

Ее саму трясло, но колдунья упорно подавляла дрожь.

— Беллурдан, дружище, мы обязательно воздадим ей последние почести. Я тебе помогу. А для этого нужны силы. Согласен?

Великан медленно покачал головой.

— Самые глубокие и болезненные раны — они не снаружи, а внутри. — Он тяжело вздохнул. — Не волнуйся, я оправлюсь. Спасибо за помощь, но погребальный курган для любимой я должен сложить своими руками. Пока еще не время.

Беллурдан опустил тяжелую руку на мешок.

— Тайскренн позволил мне оставаться здесь столько, сколько надо. Ты не станешь возражать?

Дырявый Парус почувствовала волну жгучего гнева, поднимавшуюся у нее внутри.

— Тайскренн тебе позволил? Я не ослышалась?

Ее поразил собственный голос, жесткий и язвительный. Беллурдан вздрогнул и даже заслонился от нее. Какая-то часть ее хотела броситься к нему, обнять и дать волю слезам. Однако гнев перевесил сострадание.

— Беллурдан, разве ты до сих пор не понял, кто убил твою подругу? Это сделал ублюдок Тайскренн! У властелина Дитя Луны не было ни времени, ни намерений призывать демонов. Подумай об этом! Зато у Тайскренна времени было предостаточно.

— Нет! — загремел в ответ Беллурдан.

Он поднялся на ноги, и колдунья невольно попятилась назад. Похоже, теломенский маг обезумел от отчаяния и горя. Дико сверкая глазами, он был готов крушить стены. Пальцы сжались в кулаки. Под его взглядом Дырявый Парус застыла на месте. Потом плечи великана опустились, он разжал пальцы. Глаза потухли.

— Нет, — с печалью в голосе повторил он. — Тайскренн — наш защитник. Он всегда был нашим защитником, Парус. Помнишь, как все начиналось? Император помешался, однако Тайскренн оставался на его стороне. Он оберегал все чаяния империи и тем самым противостоял кошмарам, обуявшим императора. Мы слишком недооценивали властелина Дитя Луны, только и всего.

Дырявый Парус смотрела на исступленное лицо Беллурдана и вдруг вспомнила изуродованное тело Хохолка. Внутри нее, точно далекое эхо, звучали какие-то слова, но их смысл колдунья разобрать не могла.

— Я помню, как все начиналось, — тихо сказала она, больше обращаясь к себе, чем к Беллурдану.

Воспоминания о тех временах не потускнели. Но что, какая нить связывала их с недавней битвой магов? Колдунье очень хотелось поговорить с Быстрым Беном, однако после взятия города она не видела никого из «сжигателей мостов». Кукла-Хохолок, которую они ей оставили, с каждым днем все сильнее пугала колдунью. Ее тогдашнее нежелание читать расклад колоды Драконов вызвало у него затаенную злобу. Хохолок изводил ее своими угрозами и брюзжанием.

— Император умел собирать вокруг себя нужных людей, — продолжала Дырявый Парус. — Но он не был наивным. Он знал, что кто-то из этого круга его предаст. Сила — это она сделала нас нужными людьми. Я все помню, Беллурдан.