Утром Храни сказал Хрольфу:

— Вновь прислушайся, господин, к моему совету. Сдается мне, тем парням, что пили мед этой ночью, недостанет дерзости для продолжения похода, ибо худшие беды им пришлось бы перенести, попади они в гости к конунгу Адильсу.

Однако ничего нельзя было сделать, так как по всей округе разразилась снежная буря. Слепая белизна окутала дом, но прочны были его деревянные стены и могли они противостоять любому ветру. Воины сели вокруг Храни, который рассказывал такие замечательные истории, что день пролетел быстро.

— Мы вроде как вдруг выпали из времени, — прошептал Свипдаг своему брату.

На закате буря стихла. Снега выпало меньше, чем можно было ожидать, и на следующее утро они снова стали собираться в путь. Храни принес дров и высек огонь. Удивительно быстро заполыхало пламя. Красные и голубые языки взлетали все выше и выше, взревев так же громко, как снежный буран. Волнами тепла обдавало сидящих вокруг огня людей. Некоторые попятились назад. Конунг Хрольф, памятуя о данной в юности клятве никогда не уклоняться от огня и железа, остался сидеть на прежнем месте. Так же поступили и его вожди, хотя пот струился с них градом и казалось, что скоро они вскипят, как варево в котле.

Одинокий отблеск сверкнул под полями шапки хуторянина.

— Опять, господин, — сказал он, — тебе придется сделать выбор. Мой совет — пусть никто, кроме тебя и этих двенадцати воинов, не едет в Упсалу. Тогда, возможно, тебе удастся вернуться домой живым и здоровым, иначе и не надейся.

Разомлевший от жары конунг Хрольф старался говорить твердо:

— Я столь высокого мнения о тебе, что снова последую твоему совету.

Языки пламени вскоре опали. В эту ночь все воины спали спокойно и никакие дурные сны не мучили их.

Поутру Хрольф отослал домой пятьдесят своих воинов вместе с берсерками. И снова никто не оспаривал этот приказ до тех пор, пока они не отъехали слишком далеко, чтоб повернуть назад.

Вскочив в седло, конунг обратился к хуторянину:

— Может статься, что должен я во сто крат сильнее отблагодарить тебя за помощь.

— Что ж, когда-нибудь ты сможешь отплатить мне, — ответил Храни.

— Тогда прощай до того времени, — сказал Хрольф.

Его сокол забил крыльями, увидев двух воронов в небе, его пес зарычал на раздавшийся неподалеку волчий вой. Через мгновение хутор затерялся где-то в лесной заснеженной глуши.

Воины поскакали дальше: Хрольф, верховный конунг Дании, во имя чести намерившийся вернуть свои богатства и страстно желающий отомстить за своего отца; Бьярки, сын медведя-оборотня; Хьялти, обязанный своей храбростью крови из сердца убитого чудовища; Свипдаг, единственный глаз которого пронизывал взглядом и прошлое, и будущее; Хвитсерк; Бейгад; Хромунд; Хрольф, тезка конунга; Хаакланг; Хрефил; Хааки; Хватт; Старульф — воины, чью решимость не могли поколебать ни демоны, ни боги. Кречеты, сидевшие у них на плечах, были под стать их душам. Под серым зимним небосклоном их шлемы, наконечники копий и кольчуги ослепительно сверкали, их разноцветные плащи пестрели на фоне ярко-зеленых веток и голубых теней на белом снегу. Холод был им не страшен, дыхание клубилось в воздухе, седла скрипели. Но невелик был отряд смельчаков, выступивших против конунга Адильса и всей нежити, подвластной ему.

Когда они въехали в Свитьод, стали часто попадаться открытые пространства, многочисленные хутора и деревни, многие из которых невозможно было объехать стороной, так что отряд Хрольфа было хорошо видно издалека. Хотя воины не называли себя, слухи об их приближении уже полетели вперед и достигли самого Адильса, а тому не составило труда угадать правду. Или, может быть, он заприметил их, вглядываясь в поверхность кипящего варева в одном из своих волшебных котлов, или услышал что-то в бульканье дьявольской похлебки.