— По какой надобности сама смоленецкая княгиня пожаловала к нам?

— Хочу нанять твой хирд! — прямо ответила она.

Я даже растерялся, переглянулся со своими. Херлиф сидел с непроницаемым лицом, только ресницы чуть подрагивали. Тулле, как всегда, улыбался краешком рта, от чего казалось, будто он заранее всё знал и теперь лишь наблюдал за нами. У Агнея отвисла челюсть. Он и представить себе не мог, что наш хирд может позвать сам князь. Ну, пусть не князь, а его жена, но всё равно невероятно. Пистос же не видел ничего особенного: хирд для того и нужен, чтобы его нанимать для каких-либо нужд.

— Сейчас найм не ищу, — отказался я.

Теперь пришел черёд княгини удивляться. Видать, она и не предполагала отказа.

— Разве северные хирды не для того ходят по свету? Отдают свои мечи и топоры в обмен на золото. Ты не спросил ни про плату, ни про работу…

— Тому есть две причины. Первая — мы возвращаемся с найма на Северные острова. Вторая — в Альфарики в найм не иду. Нет у меня веры живичам.

— Может, выслушаешь, что прошу и что предлагаю? Вдруг да и передумаешь?

Путята проворчал что-то невнятное, но явно бранное.

А ведь княгиня не так молода, как показалось вначале. Румяные пухлые щечки придавали ей вид совсем молоденькой девицы, но сейчас я видел и еле заметные морщинки вокруг глаз и меж бровей, и горькие заломы возле рта. Словно она немало ночей провела без сна в беспокойстве.

— Хочу нанять твой хирд на все лето, вплоть до первого снега. Снедь, лечение и починка с меня. Жить будете в хороших домах. Плата — за весь срок каждому хускарлу по…

— До первого снега? — переспросил я. — А что потом? В Северное море не успеем уйти до льда, и придется зиму тут пережидать? Да еще и кормить хирдманов я буду из своей мошны. Какова бы ни была плата, я не хочу сидеть тут целую зиму.

Сказал и тут же мысленно выбранил себя. Мои слова прозвучали так, будто я согласен на работу и сейчас выторговываю лучшие условия. А ведь мне найм и впрямь не нужен. Зачем? Золото есть, люди есть.

— Тогда иное предложение сроком на седмицу-две, — твердо сказала Мирава. — Плачу разом четыре гривны золотом.

Гривна равна нашей марке. Если пересчитать на годрландские илиосы, выйдет под две сотни. И это всего за седмицу-две. Очень щедро. Так щедро, что даже подозрительно. Если мы задержимся тут на этот срок, ничего дурного не выйдет. Но почему такие разговоры ведет княгиня, а не сам князь? Это ведь он ведает казной и решает, нужны ли семь десятков воинов. Или это снова какая-то хитрость? Поманить глупых нордов золотом, а потом обвинить их в чем-то и погнать вон из княжества. Княгиня что-то обещала? Что с бабы взять… Напутала по глупости своей бабьей.

— Скажу прямо, княгиня. Найма не ищу, но твои посулы весьма щедры. Слишком щедры. Потому хочу знать, что за работа такая, за которую дают четыре марки золота. И даже так не обещаю, что возьмусь. Нет у меня веры живичам, особенно тем, что посылают на переговоры жен.

Глава 4

Княгиня приподнялась и пересела поудобнее, сложив пухлые ладошки лодочкой. Даже сейчас, в окружении незнакомых хирдманов, посреди луга, на цветастых подушках, она выглядела хозяйкой, той, кто носит на поясе ключи целого княжества.

— До нас доходили слухи о хирде, что прогневал водную владычицу, убил дочь Ведявы, обманом заманив в свои сети, — заговорила она нараспев. — И о пришлом хёвдинге, что несколько месяцев назад встал во главе прежде вольного Велигорода, потеснив старинные и уважаемые рода.

— Это был обычный найм на поимку твари. Причем наняла нас женщина-нордка. И не просто женщина, а воин, соратница, с которой нам уже доводилось сражаться бок о бок.