— Только у меня его нет! Его забрал Турво́н! Он же и сказал его взять.

— Пусть подымаются на корабль, — махнул я рукой. — Все.

Мокрые и злые, псы хватались за опущенное весло и вскарабкивались на «Сокол» один за другим. Хундр подсказал мне, который из них Турвон: плечистый фагр с лысиной во всю голову и густой черной бородой.

Когда все псы оказались на борту и посмотрели на меня, я лишь кивнул. Волки услышали мое желание через стаю, и виновных вновь зашвырнули в воду. Только их двоих. В каждого тут же вошла стрела. Несколько взмахов весел — «Сокол» отлетел в сторону на полсотню шагов.

— Хундр, я говорил, что будет, если кто-то из твоих людей ослушается.

— Да, хёвдинг, — понурился пёс.

— Давай!

Он протянул левую руку, и я одним взмахом отсек ему мизинец с безымянным пальцем. По пальцу за каждого ослушника. Обрубки я перехватил и зашвырнул в реку подальше.

— Перетяни рану! Нечего корабль пачкать, — сказал я.

На двоих хирдманов стало меньше. Если так пойдет и дальше, в Раудборг я приду всего с тремя десятками. И это безумно злило! Из-за такой глупости лишиться двоих хельтов! А ведь у них были боевые дары, хоть я и не знал, какие именно.

Два подстреленных ослушника спешили доплыть до берега, поди, думали выломать себе дубины, потом в ближайшей деревне обзавестись оружием покрепче, а там и в город можно податься. Хельты ведь всегда отыщут себе дело.

— Еще по стреле.

Стейн промахнулся, а клетусовец двумя выстрелами ухитрился ранить обоих, хотя не так уж просто попасть в плывущего человека, особенно хельта. Сразу видно толковый дар!

А они всё плыли и плыли. До камышовых зарослей оставалась всего сотня шагов, как вода вокруг псов почернела. Они завопили и задергались так, словно их жалили дикие пчелы. Турвон, чья лысина узнавалась издалека, сделал несколько отчаянных гребков, чтобы вырваться из черного круга. Из воды выметнулась длинная черная веревка или плеть, захлестнула его и утянула вниз. Куда делся второй, я не заметил, скорее всего, ушел под воду раньше.

В начале у меня мелькнула мысль поохотиться на тварь, что придет на запах крови, но теперь я передумал. Слишком уж быстро она убила двух опытных хельтов. Да, у них не было оружия, но даже так они должны были хотя бы уплыть от нее.

— Что это за тварь? — спросил я у живичей.

Те не знали. В этих краях жили другие племена, они не строили деревень и городов, а ходили вслед за своими стадами. На севере же о таких тварях и не слышали.

— Вёсла! — приказал я.

И «Сокол» помчался дальше вверх по реке.

* * *

Когда прибрежные деревушки начали попадаться чуть ли не по десятку за день, я понял, что Холмград уже близко. Псы после гибели тех двоих присмирели, не подымали на меня голос, не пытались сбежать, хотя тут с этим было бы проще: и река не столь широка, и до города рукой подать. Значит, пришла пора кинуть кость.

Сказал Милию созвать всех и объявил:

— Скоро мы придем в Холмград. Дальше со мной пойдут только мои хирдманы. Кто хочет остаться, пусть скажет сейчас.

А в ответ только треск костра и звон мошкары.

— Дагейд! У тебя двое живичей. Они не хотят вернуться к родичам?

Тот, не спрашивая своих, помотал головой.

— У Пичая никого нет. А Бурислав хотел вернуться хельтом, с золотом и на своем корабле. С девятью рунами он станет обузой для них. Твариные сердца здесь трудно достать, а те, что есть, сначала уходят в дружину ярла, следом их выкупают торговцы для охраны. До остальных и не доходит. Да и серебра за сердца тут просят столько, что и за всю жизнь не собрать. Так что мы все пойдем за тобой.

Я кивнул и посмотрел на Хундра:

— Ну? За честный ответ наказывать не стану.