|
Давайте. Под растущим неподалеку кустом алело пятнышко света, Катя побежала к нему. Хохолок недоуменно сказал: — Э, погодь… А как их брать-то, они ж горячие? Рыжая на ходу повернулась, показала доску, отломанную от ящика с минами. И вдруг упала. Сказав наемнику: «Ищи угольки», — я бросился к ней. Катя лежала на боку, постанывая, пыталась встать. — Что? — Я опустился на колени рядом. — Рука… — просипела она. — Разболелась… еще на плоту, когда подплывали… Теперь совсем плохо. Я поднял ее и отнес назад. Анчар стоял на том же месте, Кирилл рыскал вокруг, вооружившись обломком доски. Посадив Катю возле следопыта, я побежал обратно к кусту. Мы нашли четырнадцать угольков, и когда бросили их в бочонок, смесь соляной глины и грязи зашипела. Артефакты просвечивали сквозь нее, похожие на огненный янтарь. Я вылил остатки толченого наста из склянки, от бочонка пошел холодный воздух, угольки начади гаснуть. Палкой я стал мешать вязкую массу, не позволяя ей застыть. Рядом вскрикнула Катя: Хохолок держал ее за плечи, Кирилл срезал лубок с руки. Анчар, все это время стоявший неподвижно, повернулся и сказал: — Шум в лесу. Кто-то приближается. Там дальше я вижу слизистый пузырь. Когда я отбросил палку, Болотник прошептал: — Рукой. Мажь рукой. — Поверх этой корки? — Да. Смесь ее растворит, потом опять схватится. Смотри, чтобы на рану попало несколько угольков. Содержимое бочонка казалось ледяным, от одного прикосновения к нему пробрала дрожь. На долю следопыта пришлось четыре или пять артефактов; к тому времени, как я закончил, масса на его груди уже застывала, да и та, что находилась в бочонке, стала гуще. Я потряс заиндевевшей кистью, подул на нее и повернулся к Кате. Кирилл с Хохолком растерянно сидели рядом, женщина лежала на спине, зрачки ее закатились — потеряла сознание от боли. Я намазал сломанную руку, использовав четыре уголька, и позвал: — Анчар! Разорвав штанину, кое-как стянул с себя ботинок, обделил ступню смесью с тремя угольками, вновь нацепил его, пока мазь не застыла. По ноге пошел сильный холод, мышцы задрожали сами собой… и боль ушла. — А у меня нет ран, — объявил Алекс, невесело улыбаясь. — Только царапины да синяки, да в колене тянет, а так цел я. Счастливчик, твою мать… Болотник вдруг сел. — Тебе нельзя… — начал я, но он вцепился в плечо Алекса и приподнялся. — Теперь в порядке. Мгла близко, надо идти. — Здесь рядом остался слизистый пузырь. Анчар говорит, его видно отсюда… — Хохолок, Алекс, давайте к нему, — велел следопыт. — Возьмите ящик. — Командор, надо намазать твою ногу, — сказал я. — Пока еще есть время. Осталась пара угольков… Раздалось тяжелое дыхание, я поднял голову — он стоял надо мной. Лицо подергивалось, подбородок дрожал. |
