– Есть металлы?

– Протонный магнитометр молчит.

– Не удивительно, ведь железо египтяне узнали только в двенадцатом веке до нашей эры. А что там на экране насчет нежелезных изделий?

Джордино поколдовал на своем операторском пульте:

– Немного. Несколько бронзовых предметов. Вероятно, что-то оставленное за ненадобностью.

Питт внимательно вгляделся в силуэт корабля, затонувшего сорок столетий назад.

– Удивительно, что конструкция этих кораблей практически не изменилась за прошедшие три тысячи лет.

– Так же, как и их искусство, – заметил Джордино.

Питт с интересом взглянул на него:

– Искусство?

– А разве ты не заметил, что стиль их искусства оставался неизменным с Первой династии по Тридцатую? – с важным видом заявил Джордино. – Даже изображение тел сохраняется неизменным. Черт побери, за все это время они так и не сообразили, как показать человеческий глаз под углом, а просто рисуют его в профиль. Вот такие традиции. В этом египтяне мастера.

– И когда это ты успел стать экспертом в египтологии?

Продолжая безошибочно нажимать на клавиши, Джордино пожал плечами, как человек, умудренный жизненным опытом.

– О, я всего понемногу набираюсь повсюду.

Но Питт давно заметил: у Джордино всегда был наметанный глаз на детали. Он редко что-либо упускал и потому в египетском искусстве усматривал то, на что не обращали внимания девяносто девять процентов туристов и о чем никогда не упоминали экскурсоводы.

Джордино допил пиво и покатал холодную бутылку по лбу. Он указал пальцем на место кораблекрушения, когда исследовательское судно двинулось вперед, а изображение останков стало размываться на экране.

– Трудно поверить, что мы обнаружили уже девяносто четыре крушения, пройдя по реке всего две мили. Некоторые лежат друг над другом в три слоя.

– Не так уж невероятно, если учесть, что суда по Нилу плавают уже много тысяч лет, – наставительно произнес Питт. – Для судов всех цивилизаций за счастье быть в строю лет двадцать, прежде чем погибнуть в шторме, в огне или от других коллизий. А те, которые выстояли, догнивали заброшенными. Нил между дельтой и Хартумом усеян затонувшими кораблями плотнее, чем любое другое место на земле. К счастью для археологов, места кораблекрушений покрывались илом и потому хорошо сохранились. Они спокойно пролежат и еще четыре тысячи лет, прежде чем до них докопаются.

– И никаких следов груза, – заметил Джордино, всматриваясь через плечо Питта в исчезающий корабль. – Возможно, оно уже отслужило свой срок, и его хозяева разломали его, прежде чем затопить за ненадобностью.

Лоцман исследовательского судна Гэри Маркс одним глазом посматривал на эхолот, а другим – вперед, на речную гладь. Высокий блондин с ясными голубыми глазами, он был одет только в шорты, сандалии и соломенную шляпу. Слегка повернув голову, он проговорил уголком рта:

– Этот отрезок спуска по течению заканчивается, Дирк.

– О'кей, – отозвался Питт. – Разворачивайся и сделай еще один заход, максимально близко к берегу.

– Да мы уже и так почти скребем днищем, – сказал Маркс равнодушно, без тени волнения. – И если подойдем поближе, то придется тянуть судно трактором.

– Ну-ну, без истерик, – сухо возразил Питт. – От тебя всего лишь требуется развернуться, прижаться к берегу и следить, чтобы нам не оторвало датчик.

Маркс точно развернул судно к середине реки, совершил широкий U-образный поворот и повел параллельно берегу на расстоянии не более чем пять или шесть метров от него. Почти тут же датчик отметил еще одно место крушения.