Уверенный в том, что приехал на работу вовремя, Беркович поднял взгляд на часы, висевшие на стене, и сказал недоуменно:

— О чем вы, старший инспектор? Ровно девять. Слышите — начался «Мабат», у кого-то в кабинете работает телевизор.

— Да, — подтвердил Хутиэли. — И тем не менее, ты опоздал, потому что дело об убийстве Хелен Гринберг завершено инспектором Гореликом полчаса назад.

Беркович, который не знал не только о том, что дело завершено, но и о том, что оно начато, удивленно поднял брови.

— Убийство? — переспросил он. — Кто такая Хелен Гринберг?

— В половине восьмого, — пустился в объяснения Хутиэли, — позвонили в полицию из северного Тель-Авива и сообщили о криках, которые слышны из квартиры некоей Хелен Гринберг, секретарши генерального директора Бромберга.

— М-м… — промычал Беркович, ни разу не слышавший ни о каком Бромберге, который занимал бы должность выше дворника.

— Патруль прибыл на место, а сразу следом — инспектор Горелик, дежуривший сегодня вечером. Крики к тому времени уже прекратились. Горелик думал, что придется взламывать дверь, но она оказалась открыта, и в квартире инспектор обнаружили труп хозяйки — женщина лежала на диване в салоне, видно было, что она боролась за свою жизнь, одежда на ней оказалась в полном беспорядке. Убийца, его имя Натан Битнер, забился в угол между окном и телевизором и не делал никаких попыток сбежать. Горелик провел допрос на месте, и Битнер во всем сознался. Дело было так. Битнер пришел под вечер к Хелен — она долгое время была его любовницей, но месяца три назад изменила ему с ближайшей подругой. Битнер утверждает, что пришел к Хелен мириться, потому что она ему позвонила и сказала, что решила с этой подругой порвать… В общем, как ты понимаешь, жутко романтическая и, главное, современная история. После парада геев в Иерусалиме я уже ничему не удивляюсь.

— Ну… — начал было Беркович, но Хутиэли только рукой махнул.

— Да я вовсе не такой ретроград, как тебе кажется. Факт, однако, в том, что Битнер явился, чтобы убить подругу. Страсть, понимаешь ли! Сначала они вроде бы помирились… То есть, это Битнер сделал вид, что простил женщине ее лесбийское увлечение. Ну, сели за стол — Хелен приготовила индюшачьи стейки и несколько салатов…

— Сама делала? — осведомился Беркович.

— Что? — не понял Хутиэли. — Стейки?

— Салаты, — пояснил Беркович. — Сделала сама, или у нее были готовые?

— Понятия не имею, — пожал плечами Хутиэли. — Да какая разница?

— Видите ли, старший инспектор, — сказал Беркович, — это ведь говорит об ее отношении к Битнеру. Если сама готовила… купила хумус, баклажаны, капусту, специи… нарезала, смешала… Это одно, верно? А если салат готовый, то…

— При чем здесь твои психологические штучки? — поморщился Хутиэли. — Не знаю, может, она салаты сама делала, может, в магазине купила. Главное не в этом. Ты будешь слушать или заниматься психологией?

— Слушать, — кивнул Беркович.

— Так вот, сели они за стол, Битнер предложил женщине выпить и, когда она отвернулась, вылил в ее бокал смертельную дозу яда. Я еще не знаю, какой группы был яд, Рон скажет, когда проведет анализ… Как бы то ни было, не прошло и пяти минут, как женщина начала корчиться в судорогах, метаться по комнате, разбрасывая вещи и посуду…

— А это откуда известно? — не удержался от вопроса Беркович. — То есть, я имею в виду, что не прошло и пяти минут…

— Битнер сказал.