— Игаль не чувствовал запаха, — объяснил Шмуэль. — Это врожденное. Не то чтобы совсем не чувствовал, некоторые специфические запахи он воспринимал очень даже хорошо, а некоторые — не чувствовал совсем. Это такая болезнь… Вы спросите у его врача, он скажет…

— Спрошу непременно, — сказал Беркович. Что ж, одна загадка легко разрешилась. Если Ваксман не ощущал запаха газа, то мог, конечно, ничего не понять и зажечь огонь…

— Расскажите о том, что было вечером, — попросил Беркович. — Вы приехали к Игалю…

— В шесть, как обычно. Мы часто по вечерам собирались, то он ко мне приезжал, то я к нему. Обсуждали кое-какие дела.

— А сегодня…

— Да, сегодня… Оба проголодались, и Игаль сказал, что приготовит ужин. Наверно, он тогда и включил газ… а потом газ перестал поступать…

— Нет, такого быть не могло, — покачал головой Беркович, успевший уже выслушать мнение Хана и его коллег. — Эксперты говорят, что газ из баллонов поступал исправно и без перебоев.

— Ну… не знаю. Но почему-то же газ не шел…

— Вы поужинали, поговорили… Когда вы уехали?

— В половине девятого. Примерно. Может, чуть позже.

— Простите, вы какие сигареты курите?

— Я? “Мальборо”, синие, а что?

— Нет, ничего. Ваксман тоже курил такие?

— Да, у нас в этом смысле одинаковые вкусы. Вот его сигареты лежат на журнальном столике…

— Вижу, — кивнул Беркович. — Но в кухне он пытался закурить сигару. Там на полу осталась коробка… точнее, от нее мало что осталось, конечно… Ваксман и сигары курил?

Шмуэль поднял на Берковича измученный взгляд.

— Вот оно как, — произнес он медленно. — Значит, это я…

— Что — “я”? — переспросил старший инспектор, потому что Шмуэль, произнеся два слова, замолчал и только смотрел перед собой, медленно качая головой.

— Это из-за меня он… Понимаете, эти сигары… Это я принес. Купил сегодня в Тель-Авиве, по дороге… Думал, что попробуем… мы как-то хотели… Но сегодня тоже… заговорились, я про сигары забыл, а когда собрался уходить, вспомнил и… В общем, я оставил коробку и сказал: в следующий раз… хочешь, мол, сам пока попробуй. Он…

— Понятно, — кивнул Беркович. — Напрасно вы себя обвиняете. С таким же успехом Ваксман мог закурить и сигарету.

— Да, — мрачно согласился Шмуэль.

Минут через десять Беркович отпустил Шмуэля домой — тот больше ничего не мог вспомнить, а от его страдальческого вида старшему инспектору становилось тяжко на душе. Шмуэль теперь долго еще будет обвинять себя в том, что не забрал коробку с сигарами с собой…

На следующий день, придя на работу, старший инспектор спустился первым делом в лабораторию к своему приятелю Рону. Хан еще не пришел, а его сотрудники занимались своими делами и не обращали на Берковича внимания. Он присел за стол Хана и принялся еще раз перебирать в памяти события вчерашнего вечера. Собственно, непонятным в деле оставалось только одно: почему Ваксман включил все конфорки и не зажег газ? А может, кто-то другой вошел на кухню и задул газ… зачем?

Может, потому и задул, что хотел, чтобы…

Кто? На вилле, кроме хозяина, был только один человек — Шмуэль Ваксман, кузен погибшего. Конечно, нужно выяснить — какими между ними были отношения, но… Допустим, Шмуэль действительно задумал убить кузена и представить это, как несчастный случай.