— Гя-я… — гаркнуло неизвестное существо и, спикировав на землю, с шумом метнулось в пролесок.

— Пенисный воробей! — возбуждённо воскликнул Ёхати, — Какой здоровый! С кошку, наверное. Королевский пенисный воробей!

— Нет. Это не воробей, — сказал я, ещё до конца не придя в себя от неожиданности. — На нём шерсть, да и крик совсем не воробьиный. Оно либо планирует на манер белок-летяг, расправив кожаные перепонки по бокам, либо у него перепончатые крылья, как у летучих мышей.

— Невероятно! — сердито пробормотал Могамигава. — Все, кого мы здесь встречаем, будто сговорились, стараясь подтвердить вашу любимую теорию регрессивности!

Я вовсе не горел желанием снова погружаться в теоретическую дискуссию, но с другой стороны, спор мог хоть как-то отвлечь от нараставшего страха. Поэтому я продолжил:

— Теорию регрессивности трудно принять, поскольку она допускает, что человек возник первым, как бы сам по себе. Почему не предположить, что мамардасийцы — это человекообразная разумная форма жизни, прибывшая сюда с какой-то другой планеты? Я не говорю о «Великом переселении народов». Как могло получиться… Помните, во времена Второй зелёной революции на Земле мозоливших всем глаза хиппи — несколько десятков человек — посадили в космический корабль и отправили за пределы Млечного Пути. Мамардасийцы могут быть их потомками.

— Какие у вас основания так думать?

— Основание такое: они не распространились по всей планете, а живут компактно, в одном месте. Может статься, они знают о своих предках и ожидали, что рано или поздно к ним с другой планеты прилетят другие человекообразные разумные существа, подобные им самим. Поэтому в ожидании их визита заранее сотворили здесь такую правильную, стоящую страну. Нас в неё не пустили. Возможно, мы уже не первые инопланетные гости Мамардасии.

— И вы хотите сказать, что все здешние млекопитающие произошли от регрессировавших мамардасийцев?

— Именно. Да вы посмотрите! — Я указал на рассевшихся в ряд на соседнем дереве трёх носатых сирен, которые, раздувая ноздри, таращились на нас во все глаза. — Приставить им носы — настоящие мамардасийцы. Вам не кажется?

— Не знаю. Я их только на фотографиях видел. Но как тогда быть с растениями? Хотите сказать, они здесь изначально существовали?

— Думаю, водоросли существовали. Возможно, была и какая-то фауна, простейшие многоклеточные. Предки мамардасийцев привезли с собой запасы питания — хлореллу, ещё что-то. Вместе с ними прибыли и какие-то паразиты. Этим можно объяснить разрыв между высоко- и низкоорганизованными животными и то, что в местной флоре очень много гимносперм и всего два-три вида ангиосперм. То есть фауна пока не регрессировала до уровня рептилий и рыб, в то время как флора ещё не эволюционировала до ангиосперм.

— Нет! Это же ничего не объясняет! — отрезал Могамигава. — А как вы объясните присутствие здесь скрипучей цикады, насекомого? Кроме того, если принять теорию адаптивного распространения гимносперм, почему на планете так мало видов высокоорганизованных животных? Странно, правда? Если они здесь все скрещиваются, должно было появиться большое количество новых видов с генетической приспосабливаемостью к здешним условиям. И ещё загадка: как ограничивается способность мамардасийцев и высших животных к размножению?

— Что касается скрипучей цикады, то это крайне примитивная форма насекомых, несмотря на то что её записали в цикады. На Земле ей соответствовали примитивные тараканы, появившиеся в каменноугольный период. От кого они произошли — от ракообразных или от самых первых членистоногих, вроде трилобитов, — не важно, но при выходе на сушу они должны были приобрести множество форм.