Ну, или в публичных речах, которые разительным образом отличаются от того, что он говорит в своем кабинете.

И входя сегодня в императорский кабинет, князь Белозерский полагал, что он готов к любому исходу. Что он выйдет отсюда, постаревшим на двадцать лет. Что его выведут гвардейцы, взявшие его под стражу, и препроводят в личную императорскую тюрьму, о которой ему доводилось знать не понаслышке.

Или что он не выйдет отсюда вовсе.

Император сидел за столом, и не был ничем занят. Его взгляд не был прикован к монитору компьютера или каким то бумагам, его руки были пусты. Он ждал.

Белозерский посчитал, что это плохой признак.

– Итак, вы сказали, что у вас есть новости по делу колебателя тверди. Я слушаю вас, князь.

– У нас есть все основания полагать… В ходе оперативно розыскных мероприятий мы установили…

– Не мямлите, – сказал император. – Что там с колебателем?

– Он в Москве, сир, – выпалил Белозерский.

Как в холодную воду прыгнул. И теперь будь, что будет. Может быть, вынесет течением к берегу. А может быть, затянет в водоворот.

Император взял с поверхности стола карандаш, повертел его в пальцах.

– Занятно, – сказал он. – Как вы это выяснили?

– В рамках этого дела у нас существует список людей, которых мы держим на контроле, – сказал Белозерский. – Все, кто контактировали с первым колебателем в столице, в тот период времени, что он был… активен.

– Вряд ли там очень большой список, нес па? – холодно спросил император. – Большинство тех, с кем он контактировал, уже на кладбищах. Если они были настолько удачливы, чтобы осталось хоть что то для похорон.

– Вы правы, список не очень длинный, сир, – подтвердил Белозерский, вывел изображение на экран планшета и показал его императору. – Нас заинтересовал вот этот человек.

– Кто это? – спросил император.

– Некто Иван Алексеевич Дорохов, сир.

– Я должен его знать?

– Нет, сир. Он даже не дворянин. Обычный пенсионер. Он работал санитаром в доме престарелых «Золотая осень», и был приставлен к колебателю еще в тот период, когда он носил фамилию Громов. То есть, до его повторного испытания силы, и…

– Я понимаю, – сказал император. – И что с этим… Иваном?

– Он умер, – сказал Белозерский. – Врачи «скорой помощи», прибывшие на место и констатировавшие смерть, предположили, что это инфаркт. Все симптомы были налицо.

– Это неудивительно, – сказал император. – Сколько ему было? Лет семьдесят?

– Шестьдесят восемь, сир, – сказал Белозерский. – Он умер в общественном месте, в кафе, и эта смерть не выглядела подозрительной, но поскольку он входил в список контактов, мы должны были все проверить.

– Для этого и существует СИБ, – сказал император. – Чтобы все проверять. Итак, вы пришли сюда, чтобы рассказать мне, что просто выполняете свою работу? Вы этим хвастаетесь? Кичитесь? Может быть, мне орден за это на вашу грудь повесить?

– Нет, сир.

– Что ж, вы проверили то, что должны были проверить. И что вы установили?

– Наши специалисты провели вскрытие, – сказал Белозерский. – Смерть действительно вызвали проблемы с сердцем, но это был не инфаркт. Сердце было буквально раздавлено, а остальные внутренние органы не пострадали. Эта клиническая картина похожа на то, что мы видели после вскрытия некоторых жертв Ломтева в императорском госпитале для ветеранов… Параллельно мы проверили запись со всех камер слежения в этом районе, и нашли вот это изображение, – князь смахнул стилусом по экрану.