– А ДВР? – спросил Ник. – Там ведь у всех равные права, и лорды… в смысле, там нет лордов, там их называют дружинниками, не стоят выше обычных людей и не имеют никаких привилегий.

– ДВР – это утопия, – сказал Ломтев. – ДВР в том виде, в каком она существует сейчас, возникла из за противоречий внутри самой аристократии, когда молодое поколение не желало мириться со властью старшего – тут надо еще помнить, что самый старший и властный сидел в Москве, за десятки тысяч километров оттуда – и, вооружившись модными демократическими идеями, устроило переворот. При поддержке обычных людей, конечно же, которые тоже поверили в эту сказку. Но если создавалась ДВР юными идеалистами, сейчас им управляют пожилые циники, вроде твоего отца. В ДВР выстроена целая система сдержек и противовесов, но сама конструкция довольно шаткая и проверку временем она еще не прошла.

– За столько то лет и до сих пор не прошла?

– Один миг по историческим меркам, – сказал Ломтев. – Если все будет продолжаться так, как оно идет сейчас, я думаю, в течение двадцати лет ДВР и без всякого внешнего вторжения превратится во что то более… отвечающее местным реалиям.

– То есть, аристократы вернут власть себе?

– Скорее всего, – сказал Ломтев. – При этом, вполне может быть, они не перестанут прикрываться демократическими ценностями, которые будут декларировать исключительно на словах.

– Но если все так печально, то что же делать обычному человеку? – спросил Ник. – Куда ему податься?

– Это не так важно, – сказал Ломтев. – Жить, в принципе, можно почти при любом режиме, и у вас тут еще не самые людоедские. Главное, чтобы избежать глобального разочарования, обычному человеку нужно отказаться от возможности поменять мир – ввиду ее полной бесполезности, разумеется – и построить для себя личную зону, которая даст требуемый им уровень безопасности и комфорта. Для себя и для своих близких.

– Иными словами, сидеть и не рыпаться? – уточнил Ник.

– Ну, по большому счету, да.

– Именно поэтому ты убил императора?

Ломтев глубоко вздохнул.

– Что не так? – поинтересовался Ник.

– Мы же говорим об обычных людях, которые хотят существовать в этом мире, – сказал он.

– А ты не обычный.

– И, кроме того, у меня никогда не было планов здесь существовать, – сказал Ломтев. – Все, что я сделал, я делал не ради себя. И на императора мне, по большому счету, было наплевать, он просто сам подставился. Не явился бы он тогда на поле боя, не случились бы в империи смутные времена.

– И единственное оружие, которым можно было его убить и которое не позволило тебе окончательно умереть, оказалось там совершенно случайно? – уточнил Ник.

– Не совсем так, но определённая доля случайности во всем этом все же была, – сказал Ломтев. – Никто из нас с твоим отцом не знал наверняка, как работает это оружие и сработает ли оно против императора. Продавец уверял его, что этой штукой можно убить кого угодно, но она же одноразовая, и такое утверждение можно было проверить только практикой. К тому же, я допускал, что император явится лично, но стопроцентной гарантии, конечно же, не было. И если бы он не пришел, я бы не стал открывать на него охоту и бегать по всему городу. Тем более, что в том бою я выложился до предела, и далеко убежать все равно бы не смог.

– Значит, ты хочешь сказать, что древний могущественный артефакт был просто куплен…

– У торговца артефактным оружием, – сказал Ломтев.