|
Маньяк с улицы такой информацией не владеет, каким бы сумасшедшим, жестоким и коварным он ни был. Но кто же может быть Гамлетом? Кого не было в зале во время репетиции? Натальи Прощенко? Но зачем ей выдворять Клязьмину из спектакля? Равно как и незачем было убивать остальных. Что ей от смерти Журавлева или Лисицыной? Ровным счетом — ничего. Если, конечно, нет иных причин — сложных интриг и тому подобного. Но такое было бы известно всем в театре. И все-таки никто ничего про Прощенко не смог сказать, кроме туманных предположений, что якобы у них с Ляхиным нечто такое… словом, далекое от искусства. Из всех подозреваемых — только гуру! Лелик, который последние дни ходил за ним по пятам, во время репетиции преспокойно торчал в дежурке у служебного входа, где его и нашел ошалевший от злости Борик. Гуру в дежурке не было! А где он был? В этом-то и загадка. Гуру появился уже после того, как все немного успокоились. Главный увел Риту Тушину к себе в кабинет, решив объяснить ей сверхзадачу роли. Он странным образом проникся симпатией к ее кандидатуре. Именно в этот момент гуру молчаливо вплыл в зал и предстал пред алкогольными очами Вениамина Федорова. И никто его не спросил, где он шлялся все это время. Хотя Алена слабо себе представляла отца Гиви, несущегося по коридору, чтобы успеть сбросить послание, пока не закончилась фонограмма песни. Но, с другой стороны, кто его знает?
Звонок в дверь прервал ее размышления. «Как всегда, на самом интересном!» — проворчала она, выходя в прихожую. Первое, что она увидела, раскупорив все свои три замка, это руку, сжимающую маленький букетик цветов, до того чахлых, что у нее защемило сердце. — Решил немного разукрасить наши сугубо деловые отношения! — весело прокомментировал Вадим с лестничной площадки. В проем тут же просунулась его взлохмаченная голова. Он действительно сиял. — Привет! — она осторожно взяла холодные цветы. — Ты мне рада? — еще шире улыбнулся Терещенко. — Конечно, я хотела тебе сказать… — «Что с ним?» — А так?! — он распахнул дверь и вручил ей огромный букет разноцветных гвоздик. — Ох! — вырвалось у нее от неожиданности. — С какой это радости? — Раскрыли крупное дело, — следователь шагнул за порог и перешел на грузинский акцент: — Тры прэступных элэмэнта дэржали в страхе вэсь Рыжский рынок, понимаешь?! Грабыли торговцев срэдь бэла дня! Вот цветы от благодарных почитателей моего сыскного таланта. От него пахнуло благородным вином. — Фу! — только для приличия скривилась Алена. — Нэ мог отказать, — пояснил Вадим, — очэнь радушные эти граждане кавказской национальности! — Пожалуй, я сварю кофе, — она пошла на кухню. Терещенко поплелся за ней. — Так тебя поэтому не было в театре? — она поставила турку на плиту. — Бандитов в Москве много, а следователей мало. Кроме Гамлета, у меня на руках еще пять нераскрытых преступлений висит — парочка квартирных краж одного почерка, убийство наркодилера — но это так, для разминки, — он начал загибать пальцы, — потом взрыв в Мясниковском переулке и еще смерть при загадочных обстоятельствах помощника депутата Думы, впрочем, как раз это дело — бесперспективное. Так что не могу я сидеть день и ночь в театре, — пояснил он и сел за стол. — А у нас, между тем, произошло ЧП. — Что на этот раз? — мгновенно погрустнел Вадим. Алене стало его жалко. Она подошла к нему и обняла за шею: — Да ничего страшного. Всего лишь новые угрозы. — Хорошенькое дело, — вяло улыбнулся следователь, — давай уж выкладывай. |
