В семь часов вечера хозяин дома, мистер Стонолл, призвал собравшихся к порядку и передал слово бывшему мэру Филиппу Хоуну.

Высокий джентльмен поклонился и начал излагать свои соображения.

— Вспомним о молодости и красоте жертвы, — проговорил он торжественно. — Подумаем о том, как ужасно, что юная девушка могла быть обесчещена и убита в окрестностях нашего великого города. Это ужасное преступление всколыхнуло наши умы и оставило след в сознании самых уважаемых жителей Нью-Йорка. Мы должны что-нибудь сделать! Просто обязаны… — Он повернулся к Хейсу и обратился непосредственно к нему: — Главный констебль! Наша несчастная, невинная, нежнейшая Мэри, ничем того не заслужив, стала жертвой звериной похоти одной из банд, безнаказанно разгуливающих по улицам этого высоконравственного и набожного города и нарушающих его законы. Полагаю, расследование пока не дало никаких результатов, поэтому умоляю вас: действуйте решительно!

Хейс в ответ сказал, что только этого и желает, но, чтобы начать работу, ему нужно разрешение.

— К сожалению, исполняющий обязанности мэра Парди препятствует моему расследованию.

Сыщику пообещали кое-что предпринять в этом направлении.

Пока члены собрания налаживали контакт с мэрией и уговаривали высокое начальство, за поимку преступников была предложена награда в 300 долларов.

Эта сумма быстро возросла до 748 долларов и в конце концов поднялась до 1073 — за счет средств, собранных в Олбани губернатором Сьюардом. Наибольший вклад (каждый — по 50 долларов) внесли Беннетт, издатель газеты, и Андерсон, владелец табачной лавки.

Все надеялись, что столь щедрое вознаграждение поможет в скором времени раскрыть преступление. Решено также было отправить группу представителей комитета безопасности прямиком в мэрию, чтобы привлечь внимание властей к происходящему.

Парди не мог сопротивляться такому натиску и письмом пригласил Хейса. Явившись к исполняющему обязанности мэра главный констебль получил распоряжение на всех парусах мчаться в Хобокен, эксгумировать тело Мэри Сесилии Роджерс из временного захоронения и привезти в Нью-Йорк, после чего начать расследование, призвав на помощь все свое мастерство, дабы распутать преступление в возможно кратчайшие сроки.

Главный констебль с готовностью приступил к делу — отдал сержанту Макарделу приказ найти подходящее судно. Вместе с детективом на другой берег реки отправился заместитель мэра (исключительно по собственному настоянию), а также судебный врач из Нью-Йорка доктор Арчибальд Арчер.

Доктор Кук и мировой судья округа Гудзон Гилберт Мерритт ждали Хейса и его нью-йоркских коллег на причале Хобокен-Буллс-Хэд. Они направились туда, где на глубине трех футов в двойном свинцовом гробу покоилось тело Мэри. Тяжелый саркофаг был выкопан из земли, а затем на телеге с плоским дном перевезен обратно к лодке и переправлен через реку. Для выполнения этой задачи пришлось приложить массу усилий: над рекой разразилась ужасная гроза, с завыванием ветра и проливным дождем. Наконец-то гроб разместили в городском морге.

Полиция послала за Фиби Роджерс, чтобы та опознала убитую. Пожилая леди, пошатываясь, прошла по извилистым коридорам морга — ее бывшие жильцы, Артур Кроммелин и Арчибальд Пэдли, поддерживали ее под руки, — но, несмотря на настоятельные просьбы, она не могла заставить себя взглянуть на тело. Труп к тому времени настолько разложился, что в его черных распухших чертах уже нельзя было узнать лицо когда-то прекрасной девушки. Хейс заявил исполняющему обязанности мэра, что нет смысла заставлять старую женщину исполнять эту адскую обязанность.