|
Я не хочу сказать, что я был уверен в тебе до конца. Но чего я от тебя не ожидал — так это того, что ты ударишь меня в спину. Понимаю, с тобой глупо беседовать о чести, долге и достоинстве — у тебя нет понятий об этих вещах. Однажды и я сделал бесчестную вещь, лишив тебя любимой женщины. Но я никого не убивал. Если бы ты не поверил мне, то смог бы проверить и убедиться, что она жива. Заметь, я не прячу глаза и не ухожу от ответа. На чью помощь ты надеялся? На помощь Габриэль? На помощь судьбы, на помощь случая? Ты верил в то, что это сойдет тебе с рук? Ты ошибался, Уэллс. Еще ни разу я не позволял людям, предавшим меня, уйти безнаказанными. Если люди делают мне добро, я плачу им добром, и плачу щедро. Но если люди причиняют мне боль, я забочусь о том, чтобы она вернулась к ним в двойном размере. Я сказал достаточно. Теперь я хочу послушать тебя.
Юджин трепал в руках перчатки. Он уже не был уверен, что хочет говорить. — Босс, — начал он, до сих пор не поднимая глаз. — Все должно было быть иначе. По той дороге должна была проехать другая машина. Эта должна была быть машина с женщиной на пассажирском сидении и с мужчиной за рулем. Я и понятия не имел, что это окажутся Махмет и Лия, босс! Тем более что я замешкался, мне пришлось стрелять в спину, я не видел их лиц… — Стрелять в спину, Уэллс — это очень достойно. Это демонстрирует твои представления о благородстве как нельзя лучше. Да, я знаю, что по той дороге должна была проехать другая машина. Твое признание как-то поможет Лие? — Я просто хочу, чтобы вы поняли — я не желал зла ни Лие, ни вам! Я просто… делал свою работу… — Делал свою работу?! Какую именно?! Стрелял в спину моей женщине?! Константин поднялся, но Махмет оказался быстрее. Он вскочил и, сделав успокаивающий жест рукой, предложил ему вернуться в кресло. После этого Махмет повернулся к Юджину. — Ты совершил плохой поступок, — сказал он. Юджин всегда относился к Махмету с долей снисхождения, но на этот раз ему стало жутко. — Люди не должны стрелять в спину, и они должны уметь отвечать за то, что они совершили. Я знаю, это не так уж и сложно — убивать. Просто выстрелил, просто ударил ножом. А ты знаешь, как сложно пытаться сохранить немного жизни в человеке, который вот-вот умрет? Ты знаешь, как это — сидеть рядом с этим человеком и зажимать ему рану? Ты выстрелил и убежал, как трус, Юджин. А я сидел рядом с Лией и зажимал ее рану, пока не приехали врачи и не сказали, что больше ничего сделать нельзя. Я сидел рядом с ней долго, очень долго. Она сказала мне, чтобы я оставил ее, что ей уже ничем не поможешь, что она чувствует, что умирает. Но я все равно продолжал держать. Я не мог отпустить. Потому что я знаю, как дорого стоит человеческая жизнь. Я отобрал много жизней, я хорошо это знаю. Я думал о том, каково это — умереть вот так, в чужой стране, на руках у чужого человека. И я думаю, Юджин, что твой поступок заслуживает наказания. Ты достоин той участи, которая постигла Лию. Юджин вздрогнул и вытянулся. — О чем это ты? — спросил он. — Действительно, а о чем это он, Юджин? — заговорил Константин, поворачиваясь к нему. — Как стоит расценивать твой поступок? Это хороший поступок? Плохой? Чего ты заслуживаешь? — Давайте не будем сходить с ума, босс, — предложил Юджин, безуспешно пытаясь унять дрожь в коленях. — Вы ведь… не убьете меня? Вы ведь здравомыслящий человек! Вы не позволите себе такого поведения! — Почему я не могу позволить себе такого поведения, если его позволил себе ты? — Но ведь я уже объяснял вам… — Мне наплевать на твои объяснения. — Константин в очередной раз поднялся, но теперь Махмет, как ни странно, оставался недвижим. |
