«Ты сошла с ума? — ответила Одиарт, ее бунт был более открытым, чем когда-либо раньше. — Которую из этих болтливых идиоток, этих скучных ничтожеств, ты предлагаешь оставить вместо себя во времена войны?»

Это было ошибкой. Одиарт всегда слишком ясно выказывала свое презрение и честолюбие. Ощутив реакцию жриц Мормы, Джаэль вздохнула с облегчением. Ей удастся добиться своего. Все основанные на прецедентах модели поведения требовали, чтобы Вторая жрица Богини приехала в Парас Дерваль и выполняла обязанности в ее отсутствие. Если бы Одиарт сказала это спокойно, даже с притворным смирением, Джаэль могла бы проиграть эту битву. Но сейчас она бросилась в атаку.

«Ты хочешь, чтобы тебя прокляли и вышвырнули вон, Вторая жрица Даны? — послала она с мягкой ясностью, которую только она одна умела передать по мысленной связи. Она почувствовала, как все жрицы Мормы одновременно ахнули при этой открыто произнесенной угрозе. — И ты смеешь так разговаривать со мной? Смеешь порочить своих сестер? Берегись, Одиарт, не то потеряешь все то, чего добилась до сих пор своими интригами!»

Сильные слова, даже слишком сильные, но ей необходимо было выбить их из равновесия ради того, что она должна была сказать дальше.

«Я выбрала свою заместительницу и канцлеру сообщили об этом, как заместителю Верховного правителя. Она сейчас стоит рядом со мной, одетая в красные одежды и готовая вступить в мысленную связь».

«Приветствую вас, сестры Богини-матери», — послала по ее знаку Лила.

И даже Джаэль, почти подготовленная к этому, была поражена силой, стоящей за этими обычными словами.

На прибрежной полосе у Анор Лизен, когда дождь закончился и закат окрасил западный край неба, Джаэль вспоминала эту силу. Она в некотором смысле подтверждала ее собственные инстинктивные действия и довольно эффективно подавляла ту возможную оппозицию, которую могло вызвать в Гуин Истрат диктаторское поведение Лилы. И так уже было нечто глубоко тревожащее в той смеси женщины и ребенка, которую представляла собой Лила, и в ее связи с Дикой Охотой. Дана пока ни намеком не дала понять своей Верховной жрице, что это все может означать.

Голос Лорина, мага, которого она ненавидела и боялась всю жизнь, вернул ее назад, на берег. Она слушала, как он рассказывал о том, что с ним случилось, и триумф, который она когда-то могла бы ощутить, узнав о его нынешней слабости, совершенно утонул в волне страха. Им необходима сила Серебряного Плаща, а они ее лишились. Она надеялась, что он сможет отправить ее домой. На таком расстоянии от Храма она не обладала собственной магической силой и никак не могла вернуться сама, а теперь, как оказалось, некому было ей помочь. Она видела, как ожил Бальрат на руке Ясновидящей, а потом услышала, куда собирается отправиться Ким с помощью его силы.

Она выслушала вопрос Пуйла — его первые слова с тех пор, как «Придуин» вынесло на скалы и они вышли на берег. Ее поражало, как тот, кто сумел крикнуть громовым голосом Бога, мог быть настолько тихим и погруженным в себя, а затем вынырнуть на поверхность, когда о его присутствии почти забыли, и произнести слова, которые выражали самую суть происходящего. Она немного боялась его и понимала это, но ее попытки превратить этот страх в ненависть или презрение оказались тщетными.

Еще раз она заставила себя вернуть внимание на берег. С каждой минутой становилось все темнее. В сумерках светлые волосы Дьярмуда все еще ярко сияли, отражая последние отблески на западной стороне неба. Теперь заговорил принц.

— Хорошо, — сказал он. — Кажется, нам рассказали все, что мы могли узнать. Давайте поблагодарим нашу очаровательную жрицу за те сведения, которые мы получили. Дальше: Лорин уже не сможет связаться с Тейрноном. Ким, как я понимаю, видела Калор Ди ман, но ничего не знает об армиях.