|
.. Как-то легли бы на такую карту известные ему Врата в Беловодье и Велимор, если бы соединить их между собой?.. Палец Винитара воткнулся в самую середку нарисованной паутины, оставив глубокую вмятину: - Вот Понор. Мы пройдем мимо и выйдем к морю вот здесь. По крайней мере раньше здесь всегда был проход. - Тогда надо идти, - сказал Волкодав. - Вряд ли мы выскочим незамеченными, но они ждут подмоги, чтобы обложить нас уже как следует. Вряд ли стоит нам дожидаться, пока еще охотники подойдут. Вместо "охотники" он едва не сказал "людоеды". Язык, правду молвить, чесался. Да и Винитара, вполне возможно, уже посетили сходные мысли. О том, что на острове его отца завелись людоеды. Иначе, как насмешкой судьбы, и не назовешь!.. Причем справедливой насмешкой. Волкодав не стал ничего говорить. Им следовало спасаться, а не репьи друг другу в шкуры метать. Винитар не стал его спрашивать, откуда он знал, что охотники выжидают. Поверил - и все. Кивнув, он развернулся на корточках (ибо только так и можно было угнездиться под кровом каменного "шалаша") и гибким движением, не распрямляясь, выметнулся вон, достигнув следующего валуна. Он волей-неволей должен был идти первым, показывая дорогу. Мыш, сидевший на плече у Волкодава, на всякий случай сорвался вдогонку. При этом он играючи, даже с ленцой, увернулся от камешка, прилетевшего из чьей-то пращи и весьма опоздавшего попасть в Винитара. Вероятно, для Мыша полет камня выглядел медленным и не казался опасным. Люди, увы, не были одарены подобной стремительностью чувств. Они невольно отшатнулись, когда камешек размером с дикое яблочко звонко цокнул в скальный гранит и раскололся, оставив беловатую звезду на месте удара. В тело попадет, небось мало не будет... Шамарган даже буркнул чуть слышно, вероятно живо представив, как это произойдет. Волкодав про себя оценил быстроту выстрела и подумал, что Шамаргану придется туго, ведь появления следующего прыгуна будут ждать. Да еще нога... - Сможешь так? - спросил он лицедея, кивнув в сторону выхода. Шамарган сперва молча кивнул, потом попробовал пройтись на корточках, как Винитар, и сейчас же, охнув, свалился. Камень, пущенный убить, ударил вскользь и не сломал ему ногу, помяв только мышцы и, должно быть, оставив над коленом здоровенный синяк. В горячке погони лицедей сумел подняться и довольно быстро бежать, но за время передышки нога распухла так, что стала тесной штанина. В ней билась тупая боль, невыносимо взорвавшаяся от движения. Все же Шамарган опять приподнялся, перевалившись с колен на пятки. Он понимал, что речь шла не об испытании мужества, а о жизни и смерти. Стоило вспомнить улыбки облизывавшихся людоедов, и боль сразу становилась терпимой. |
