|
Куда стремится морской сегван? - подумалось Волкодаву. К морю, конечно. Добрался до моря - значит, спасен! Вслух он спросил: - А они с другой стороны они не подберутся? Винитар ответил с полной уверенностью: - Нет. - И пояснил, заметив его недоверчивый взгляд: - Там нельзя пройти. Там Понор. У старейшины Клеща хватило соображения понять, что его верный Мордаш налаживается бежать из дому не во внезапном приступе дурости и даже не по любовным делам. Клещ видел: потерявший покой пес что-то силится ему объяснить и до последнего не хочет уходить самовольно, отрекаясь от его, хозяина, над собой власти. Был бы Мордаш человеком, старейшина, пожалуй, усмотрел бы в его поведении борьбу между привычным долгом, помноженным на любовь, - и неким высшим велением. Но это о человеке. Можно ли подобное сказать про собаку?.. И каким образом беспокойство Мордаша было связано с непонятным предметом, который принесла умирающая дворняжка и с которым Мордаш теперь нипочем не хотел расставаться?.. Этот предмет он ненадолго доверил хозяину, пожелавшему рассмотреть. Клещ увидел перепутанный комок тонких веревочек, бесформенный, слипшийся и вонючий. Поистине подобная штуковина могла быть интересна только собаке. Старейшина стал ждать, чтобы Мордаш наигрался и успокоился, но не тут-то было. Гордый вождь всех деревенских собак вел себя словно пропустовавшая<Пропустовавшая - о суке: пережившая очередной период готовности к размножению ("пустовку"), но не забеременевшая. Поведение подобной собаки, увлеченно "играющей" в материнство, называется ложной беременностью.> сука, которая, не родив щенков, решает считать ими хозяйские башмаки и принимается ревностно опекать их, охраняя от посторонних. Единственное отличие состояло в том, что для своей драгоценной веревочной путанки Мордаш не строил гнезда, а, наоборот, стремился нести ее куда-то в сторону Тин-Вилены и, выходя с хозяином за ворота, всячески старался это ему втолковать. Заметив, что с каждым днем кобель отбегает прочь по дороге все дальше и возвращается все неохотней, старейшина сдался. - Не на цепь же тебя, в самом деле, сажать, - сказал он Мордашу. Вот уж, право слово, было бы безобразие. Да и не удержала бы Мордаша цепь... Взяв крепкий шнурок, Клещ обвил им могучую шею любимца. Принял из послушно раскрывшейся пасти веревочную связку и устроил ее на шнурке, тщательно закрепив. Теперь Мордаш сможет есть, пить и защищаться в пути, не опасаясь потерять свою важную ношу... Сделав это, старейшина заглянул в темно-карие, широко расставленные собачьи глаза, и ему отчетливо показалось, будто Мордаш понимал его действия. |
