— Рукотворец? — поразилась я. — Ты не только приобрёл способность к магии, но и ещё и самую редкую её разновидность?

— Да, Драген мне объяснил, что рукотворцам не нужны материальные объекты для магического творчества. Даже путаникам, типа Хадонка, нужны споггели. А у меня всё само. Как говорится, всё в моих руках.

Матвей натянул перчатки:

— Я всё равно не понимаю этих магических иерархий. Какой толк быть фулелем или ливлингом, если и те и другие умеют пускать одни и те же огнешары или создавать слоггеров?

— Огнешар фулеля имеет иные характеристики, чем огнешар стен-мага. У фулелей они летят меньшее расстояние и с меньшей скоростью. Зато ливлинги могут придавать своим огнешарам «Звериную хитрость» или «Звериную ловкость». То есть их сложно блокировать, они способны уворачиваться, как живые существа. Но если огнешар стен-мага будет существовать до тех пор пока, не достигнет цели, то у ливлинга он ограничен «Сроком жизни», который весьма короток. Ну, и слоггеры ливлинга живут меньше, но способны перемещаться на большие пространства, уходить от хозяина на сотню флю, не рассыпаясь. Хадонк способен создать слоггера и вселить в него своего споггеля, тогда магическое существо станет таким же умным и понятливым как и человек. Они даже могут создавать слоггеров неотличимых от людей. У главы Академии такой.

— Понятно, всё сбалансировано, как в компьютерной игре, — снова непонятно сказал Матвей. — А внеклассовые маги это что-то типа читтеров, которые время от времени способны на всё, но сами не знают, когда это время наступит.

— Я ничего не поняла, Матвей, но, наверное, ты прав. Значит, ты внеклассовый?

— Надеюсь это не проблема для тебя. Как я понял, мы считаемся чем-то вроде отбросов?

— Не отбросов. Внеклассовость не поддаётся контролю, а значит угрожает порядку. Преследуют и уничтожают только тех внеклассников, которые отказались от блокировки своих способностей. Хотя многие внеклассники работают в спецслужбах. Это не афишируется, так как вызывает людское недовольство.

— Почему?

— В прошлом народы натерпелись от внеклассовых магов. От обилия возможностей они часто сходили с ума. Успевали уничтожить целые деревни, пока не уничтожали их. Вердумскую цивилизацию разрушил внеклассовый.

— Ой.

— Не бойся, раз ты ещё не сошёл с ума, значит, уже не сойдёшь.

— Ну не знаю. Я часто задумываюсь, а не рехнулся ли? Вдруг, я лежу в Брянской психбольнице и воображаю разговор с магичкой?

Далее Матвей рассказал:

4

Он понимал, что происходящее с ним связано с магией, но сказать мне ничего не мог. Потом он вообще не помнил, что произошло. Просто почувствовал опасность и напрягся. Чувство опасности прошло, наступила такая усталость, что уснул.

— Ты, Матвей, устроил невиданный выброс светового оружия. Убил всех, кто к тебе приблизился. Мне это показали в умобразе.

— Очнулся я в какой-то закрытой повозке. Меня привезли в Химмель. Через какое-то время вызвали на допрос.

Матвей рассказал всё, что знал про меня, про Первомага и про портал из Брянска, утаив причину нашего возвращения. Вспомнив мои наставления, потребовал переговорить с Лорт-и-Мортом или Гувернюром.

Конечно, никто не стал беспокоить высокопоставленных особ. Вместо них пришёл Драген. С начала войны он возглавил «Первое спецмагическое подразделение по противостоянию внутренним угрозам», что бы это не значило. Матвей показал ему снимки на своём фотоаппарате. Драген узнал меня, Аделлу и прочих.

— Когда я поведал, что ваше самое древнее зло взяло в заложники мой мир, он даже не соизволил выразить на маске сожаление, — посетовал Матвей.