— Был среди гостей человек, особо ненавидевший Завару?

Она подумала.

— Как вам сказать, Сванте? Мой муж не был предметом общего обожания, это всем известно. Характер у него был не сахар, да на всех и не угодишь.

— Кого-то обидел? Наступил на ногу и не извинился?

— Не без того. Но настолько ненавидеть? Нет, среди гостей такого не было.

— Подумайте, это важно.

— Только об этом и думаю.

— Поставим вопрос иначе. Мог кто-то из гостей войти ночью в кабинет Завары незамеченным?

— Видите ли, каждый мог ходить туда, когда хотел и сколько хотел. И никто ни за кем не следил. Кто же мог предполагать, что такое случится?

— А вы ходили в кабинет не один раз?

— Не один.

— Зачем? Разве недостаточно было одного раза, чтобы посмотреть, как работает будатор?

— Что вы, Сванте. Там такие картины разворачивались, что можно было смотреть до бесконечности.

— Мне кажется, вы были сегодня со мной не совсем искренни, когда сказали, что никто ни за кем не следил. Был среди гостей, по крайней мере, один человек, за которым у вас были основания следить. На почве ревности.

— Откуда… откуда вы знаете, Сванте? Мое отношение к Даниель не относится к делу.

— Когда я производил осмотр кабинета, то несколько раз запнулся о какую-то невидимую штуковину. Чуть ногу не сломал. Что это?

— Изделие Арнольда, которым он очень гордился. Сиденье из зафиксированных обрезков силовых полей, или что-то вроде этого. Я не очень разбираюсь в таких вещах…

— Ну, а эта вещь вам знакома? — он достал из дипломата револьвер.

— Это наш регельдан, который…

— Где вы видели его в ночь убийства? — перебил Филимен.

— На столе Завары.

— И другие его видели там?

— Его видели все.

— А стрелять из револьвера умеете?

— Могу похвастаться: стреляю неплохо. — Глаза женщины блеснули. — Конечно, до Сергея Перешейко мне далеко, но в домашних условиях сойдет. Между прочим, у нас есть тир…

— Да, я видел его. Недурно оборудован. Особенно установка для подвижной мишени, в точности соответствует олимпийской программе. И остальные гости умеют стрелять?

— Да.

— Скажите, вел Завара личный дневник?

— Возможно. Я подозревала это. Но, знаете, он такой скрытный… был…

— На сегодня достаточно, — сказал Филимен. — Спасибо, Сильвина, вы мне очень помогли.

Сильвина поднялась.

— Извините, если говорила путано. Я бы все отдала, чтобы нашли убийцу мужа.

Оставшись один, сыщик предался размышлению. Он услышал от Сильвины немало, но нужно было отделить главное от второстепенного, зерна от плевел. Ментор твердил, что в этом суть сыщицкой работы.

— Да, этого не избежать, — произнес вслух Филимен. С этими словами он вышел из комнаты, не забыв запереть дверь…

Замедлив шаг посреди открытой галереи, Сванте остановился и замер, весь превратившись в слух. Десятки шумов вливались в его ушные раковины. Глухо стонали деревья за окном, терзаемые осенним ветром. Где-то под обшивкой пола скреблась мышь. Еле слышно шуршала одна из включенных панелей вечернего освещения. Внизу скрипнула дверь, прошлепали чьи-то шаги. Похоже на тяжелую поступь Александра Делиона. Он продолжал вслушиваться, пока уловил то, что хотел: еле слышный стук каблуков донесся из другого крыла виллы. Двинувшись на стук каблуков, он догнал медленно бредущую Сильвину. Она шла, сильно сутуля плечи, и вздрогнула, услышав сзади шаги.