-  Кабы трезвые были, то кто-нибудь бы непременно выбежал, - продолжил прерванный моим приходом разговор солидного телосложения человек с типично чиновничьей внешностью.

    -  А если дверь колом приперли? - подал голос второй, высокий и худой, с козлиной бородкой.

    Все посмотрели на то место, где еще недавно была дверь. Никакого кола там, само собой, не было.

    -  Говорил я боярину, пей, да знай меру, - вмешался в разговор очередной участник разбора происшествия, - так он разве послушается! Вот теперь и думай, что и как.

    -  Дочка-то, Наталья Прохоровна, теперь все под себя подберет, - вступил в разговор стоящий поодаль богато одетый человек, судя по высокомерному виду и солидности, самый здесь главный. - Других наследников у боярина вроде как и нету?

    -  Все померли, она одна осталась. Роду Требухиных теперь конец.

    -  А невеста получится богатая, - задумчиво сказал человек, похожий на начальника, - теперь от женихов отбою не будет!

    Следственная комиссия, как я назвал про себя задумчивых гостей, кажется, на этом свою работу окончила.

    -  Дела! Недаром говорят, что от копеечной свечи Москва сгорела, - отметил солидного вида чиновник, тот, что говорил о пользе трезвости. - Вот так жил человек и помер. Интересно, много их там, - он кивнул на золу, - было? От холопов никакого толку, никто ничего не знает.

    Я мог кое-что сказать по этому поводу, но не стал вмешиваться. Если выяснится, что я последним покинул хмельную компанию, неизвестно, как подьячие повернут дело.

    Больше, судя по всему, комиссии здесь делать было нечего, но уходить никто не спешил, все чего-то ждали.

    -  Интересно, когда боярина хоронить будут? Человек богатый, уважаемый, поминки должны знатные справить.

    -  Сама-то Наталья Прохоровна как? Воет, поди?

    -  Чего ей выть, от папаши освободилась, теперь сама себе хозяйка.

    Дальше разговор направленности не менял, комиссия обсуждала перспективную сироту. Наконец бессмысленные высказывания перешли в конкретные:

    -  Когда к столу-то позовут? - сердито спросил начальник и покосился на меня, видимо, как на представителя местного населения.

    -  Пора бы, - поддержал его кто-то из комиссии, - мертвым мертвое, а живое живым. Я с утра во рту маковой росинки не держал.

    Намек был прозрачный, и я вернулся в господский дом, передать хозяйке пожелания гостей. Холопы и дворовые слуги попусту слонялись по двору. В самом доме тоже никто ничего не делал, и было такое впечатление, что сегодня выходной или праздничный день. Я остановил какую-то девушку, которую видел вместе с Натальей, и спросил, где боярышня.

    -  У себя, воет, - мотнула она головой в сторону второго терема, стоявшего по другую сторону господской избы, параллельно нашему с Ваней.

    -  Покажи дорогу, - попросил я.

    Девушка кивнула и скоро пошла вперед. Мы поднялись по такой же, как наша, утлой лестнице. Девичья светелка была чуть больше гостевой и даже слегка обставлена. Наталья в черной поневе сидела возле окна и грустно смотрела вдаль. Правда, далей за толстыми тусклыми стеклами узкого оконца видно не было, но она куда-то все-таки смотрела.

    -  Там приехали приказные разбираться с пожаром, - сказал я, - ждут, когда их будут кормить.