— Благодарю. Что скажете по поводу моего предложения?

— Надо подумать. — Николай вздохнул. — Позвольте сигарету.

— Бога ради, — раскрыл портсигар, щелкнул зажигалкой.

Глава двенадцатая

— Значит, я, — начал после короткой паузы Большаков, — возвращаюсь на объект. К утру-то успею? — Глянул было на часы, но не обнаружил их на привычном месте.

Мулат радостно рассмеялся и продемонстрировал собственное запястье. С его, большаковским «Ориентом». Уже бывшим.

— Билли коллекционирует взятые в качестве трофея часы, — пояснил, на сей раз по-английски, Бенедикт, — но с радостью вернет их вам, если договоримся.

Смех прервался, здоровяк нахмурился. Видимо, вертать взад награбленное в его планы не входило.

— Я успею вернуться до рассвета? — повторил вопрос Николай. — Поймите, это важно.

— Запросто, — кивнул баронет и потомок. — Мы не так далеко от вашей части. Только вот что…

— Что?

— Читаю на вашем простом и честном лице искреннее желание меня обмануть. Предупреждаю сразу: не выйдет.

— Да я в мыслях… — пробормотал Николай.

Схватился за голову и застонал. Что называется, накатило.

— Аспирину? — забеспокоился англичанин.

— Будьте так любезны, мать вашу…

— Ну, как? — прошло минут десять.

— Легче, — признал Большаков. — Можно сказать, почти сносно.

— Тогда продолжим, дружище. Видите ли, я совершенно не доверяю бумагам, поэтому вам не придется ничего такого подписывать. По крайней мере, сейчас. Пойдем, как сказал один ваш вождь, другим путем.

— Это как?

— Просто, как все гениальное. Вчера, до вас еще, мои ребята прихватили двоих офицеров правительственных войск и одного унтера. Поэтому вы для начала дадите мне честное слово офицера и джентльмена сотрудничать с нами, а потом перережете всем троим глотки. Уверен, справитесь. А мы это, — достал из объемистой сумки фотоаппарат, самый настоящий Polaroid, — увековечим для потомков. Как вам это?

Большаков молча покачал головой.

— Зря вы так, честное слово. — Бенедикт наклонился и похлопал его по плечу. — Обезьянок этих пожалели, что ли? Они того не стоят, уж поверьте.

— Не обижайтесь, но нет, — прозвучало в ответ. — Воспитание не позволяет.

— Это как бы вам не пришлось обижаться, — расхохотался англичанин. — Я же вам не рассказал самого главного. Знаете, что последует в случае гордого отказа с вашей стороны?

— Элементарно, — пожал плечами старлей. — Шлепнете, и все дела.

— Не все так просто, — покачал головой баронет. — Шлепнут, конечно же, но не сразу. И не мы. Видите ли, прошлой ночью ваши люди несколько сурово обошлись с боевыми пловцами из ЮАР. И это еще не все.

— Да что вы говорите? — Большакову сделалось грустно.

— Вел их на то задание лейтенант-коммандер… Черт, не могу вспомнить фамилию. По прозвищу Сказочник.

— Вот как. — Большаков тоже не мог вспомнить ту фамилию. А имя тут же всплыло в памяти: Ганс Христиан. Откуда и прозвище. Легенда военно-морского спецназа ЮАР. Поговаривали, что взрывы в порту у соседей — его работа.