Джоли подвинулась к спинке шезлонга и скрестила руки на груди.

— Это ты раздуваешь из пустяка невесть что.

— Ты действительно хочешь знать, кто обращался так к женщине, которая занимала особое место в его жизни?

Джоли замотала головой:

— Нет. Я не уверена, что хочу это знать.

У Джоли вдруг возникло тревожное предчувствие, в мозгу сформировалось навязчивое предположение.

— По-моему, ты уже догадалась, не так ли? — Макс провел пальцем по руке Джоли от плеча до запястья. — Луис называл мою мать chere. И каким-то образом одно это короткое слово очень много говорило о его чувствах, о глубине его эмоций.

— Черт, мне следовало догадаться!

Джоли попыталась встать, однако Макс схватил ее за запястье. Она все-таки встала с шезлонга и попыталась освободить руку. Но Макс держал крепко. А потом вдруг неожиданно рванул ее на себя, и она, не удержавшись на ногах, плюхнулась к нему на колени. И тут же замерла совершенно неподвижно, даже, казалось, дышать перестала.

— Макс, отпусти, пожалуйста.

— Не могу.

По-прежнему держа Джоли за запястье, Макс развернул ее так, что она оказалась лежащей поверх него. Джоли не протестовала. Они лежали глаза в глаза, ее лицо — всего в нескольких дюймах над его лицом. Макс снял с Джоли темные очки. Его рука, лежавшая на ее спине, переместилась ниже и легла на ягодицу. Джоли замерла.

— Я этого не хочу! — сказала она.

— Хочешь.

— Нет, не хочу. То, что происходит между нами — что бы это ни было, — не принесет нам ничего, кроме страданий. Ты видел, что сделала безрассудная страсть с моим отцом и твоей матерью? Своим романом они причинили боль многим людям. А твой дядя Перри? Ясно, что он никогда так и не оправился от потери Лизетт. Он ведь так и не женился. А что любовь сделала с тетей Кларис! Она до сих пор любит своего Джонатана.

— Кажется, она влюбилась в Ноуэлла Ландерса, так что, по-видимому, страстно любить можно не один раз.

— Но это будет уже не такая безумная, всепоглощающая страсть, — возразила Джоли. Ей бы очень хотелось, чтобы Макс перестал гладить ее ягодицы и смотреть на нее так, будто он хочет взять ее прямо здесь и сейчас. — К тому же тетя Кларис часто принимает Ноуэлла Ландерса за Джонатана.

— Ноуэлл Ландерс — обманщик. — Макс нежно прикусил мочку уха Джоли, она чувствовала на шее его дыхание. — Я знаю, ты со мной не согласна, но…

— О, я с тобой согласна. Я уверена, что Ноуэлл Ландерс не тот, за кого себя выдает.

Она словно слилась с телом Макса, ее грудь распласталась по его груди, его восставший член упирался ей в живот. Макс положил руку на ее затылок и погрузил пальцы в волосы. По телу Джоли словно прошел ток. Она знала, что не должна допускать, чтобы он ее поцеловал. Если он ее поцелует, то она пропала. И не только сейчас, а навсегда.

Она уперлась рукой в его плечо.

— Макс, тот частный детектив все еще на тебя работает?

— Что? — Макс посмотрел на Джоли взглядом, затуманенным страстью.

— Можешь сделать мне одолжение?

— Джоли, я для тебя все, что угодно, сделаю, если только ты заткнешься и дашь мне тебя поцеловать.

— О…

Джоли поняла, что надо бежать от Макса как можно быстрее, потому что он возбужден, а она быстро теряет контроль над ситуацией.

— Ты не мог бы… ты не мог бы позвонить детективу и попросить его навести справки о Джонатане Ленце?

— Зачем? Его уже больше тридцати пяти лет нет на свете.

— Считай это моей причудой. Прошу, сделай это для меня.