|
.. У них были бабки, они любили друг друга, это была настоящая свобода, И вдруг, некоторое время спустя, катастрофа. Мак Херрел, который заправлял производством и сохранял состояние, погиб. Что делать? Я предполагаю, что Стив сохранил свои прекрасные связи о дельцами наркобизнеса. Я предполагаю также, что он был у них на крючке и они оказали на него давление. И снова он играет ва-банк: с чертовским нахальством, щедрым артистизмом и, главное, с помощью Синтии он прибывает в Оужалинс. Сама винокурня представляла собой маленькое предприятце, которое, по общему мнению, приходило в упадок. Она стала служить пересыльным пунктом для контрабандистов. Дело невероятное, но выдающееся.
Я похлопываю Синтию по плечу: — Вы сразу смекнули, что я флик? — Мы подумали, что вы расследуете исчезновение этого американского детектива. — Вот почему вы действовали так осторожно. Вы, Марроу, довольствовались тем, что держали меня в поле зрения, и в ночь, когда я обыскивал винокурню, последовали за мной, не так ли? — Да. — Вас защищало ваше положение. До тех пор, пока все думали, что фальшивая Дафни была самой что ни на есть настоящей, вы не особенно рисковали. Почтенная беспомощная леди, набожная, благовоспитанная и такая мужественная... Я перехожу к следующему сюжету. — Где был убит американец? — В парке. Он держал под наблюдением окно в кабинет. Мы случайно обнаружили его хитрость и поставили ему ловушку. Я заняла место тетушки в ее кресле, спиной к окну... А в это время Стив... — После чего вы перевезли труп на винокурню? — Да. — И пока тащили его через двор, у него выпал револьвер... — Я знаю, — бросает Синтия. — Мак Шаршиш сообщил, что нашел оружие... — У вас мощная организация, моя милая? — Достаточно, — бормочет она. — Но Стив знает больше меня... Ну вот и все! Вот она уже и закладывает его! Ах, все они таковы. Готовы сделать все что угодно для своих жюлей, которые их используют, и тут же дают им отставку, как только начинаются трудности. — Доверьтесь парням из Ярда, они умеют вызвать на откровенность. Мы получим биографии всех ваших европейских корреспондентов. Я лично охотно займусь французской командой. Снаружи — шум тачки. В коридоре слышны шаги. Появляется рыжий гигант. Сколько же рыжих я повстречал за время этого дела! Настоящий фестиваль. Есть от чего возненавидеть морковь на всю оставшуюся жизнь. Это шериф Мак Валенокс. Он направляется к Синтии и, улыбаясь, заявляет: — Надеюсь, я не слишком опоздал? Барахлило зажигание. Он замолкает, разглядывая Марроу, который, запутавшись в юбках, лежит на полу. Воцаряется длительная тишина, которую наконец нарушает тихое буль-буль. Это Берю, не сдержав данное слово, промачивает горло Мак Херрел.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На следующий день в три часа после полудня я толкаю дверь своего особняка в Сен-Клу. И кого вижу я в квадрате прихожей? Фелиси! Моя славная, моя дорогая, моя чудесная Фелиси. Я устремляюсь в ее объятия. — Ты уже дома, мамуля? — Ты же видишь. Без тебя и отпуск не отпуск, ты же знаешь, мой малыш. Она ведет меня в столовую. Я замираю, широко разинув рот и глаза. Ирен, малышка, которую я снял в поезде, возвращаясь из Дордони, все еще там, мирно вяжет. Увидев меня, она розовеет и говорит, протягивая мне руку: — Вот видите, я вас дождалась. Ваша мама очень мила, это она настояла. Я бормочу, обалдев от неожиданности: — Ах да! Хорошо! Хм! Я... то есть да... Конечно... Но все же... Правда... Маман смеется над моим смущением. |
