Поразительно, но в эти мгновения он совершенно забывал о Кетеван. Не думал о ней. Всё остальное время в сутках было заполнено ею до отказа: он просыпался с нежным именем “Кети” и с ним же засыпал, по прежнему считая потерянными те редкие дни, когда они не виделись. Сердце его всё так же замирало от одной только улыбки или вгляда искоса, из под длинных ресниц, в его сторону... Но в тот момент, когда их с Лидочкой тела сливались воедино, когда их дыхания смешивались, а спутанные волосы переплетались   Кетеван просто переставала существовать. Он и помыслить не мог, чтобы во время секса с Лидочкой представлять на её месте... нет, нет, такое ему даже в голову не приходило. Эти стороны его жизни никогда не должны были соприкасаться друг с другом.

Лидочка не расспрашивала его о личной жизни. Не ревновала и не допытывалась, не обещала сама и не требовала клятв и обещаний от него. Ей действительно с лихвой хватало исключительно телесных отношений. А вот Кетеван, быстро догадавшись о том, что у Белецкого кто то появился, постоянно норовила выяснить, кто она . Его же почему то ужасно раздражали эти вопросы.

  Тебе то что за забота?   злился он.   Какая разница, с кем я провожу время ночами?

  Да вообще то, никакой...   она терялась под холодностью его взгляда. Сандро казался ей чужим в такие моменты. Он как то резко повзрослел, не огрубел, но... может быть, просто понял себе цену? Кетеван не ревновала, конечно же, нет   она только расхохоталась бы в ответ на такое дикое предположение. Но в глубине души ей было неприятно, что то безграничное восхищение и обожание, которые прежде Белецкий дарил только ей одной, теперь приходится делить с неведомой девицей, завладевшей его телом и душой.

Кетеван и не подозревала, как глубоко заблуждается. Ни восхищения, ни обожания со стороны Белецкого не стало меньше. Да и душа Сандро по прежнему принадлежала лишь ей, без остатка. Но, набирая по вечерам его домашний номер и всё чаще и чаще слыша в ответ: “Его нет и сегодня, скорее всего, уже не будет”, она испытывала странное чувство досады и смутного беспокойства. Словно её обкрадывают.

Порой он диву давался, как у Лидочки хватало сил на эти отношения. Уж насколько были заполнены дни у студентов щукинцев, а до балерин Большого театра им всем было далеко. Лидочка просыпалась в семь утра, чтобы успеть к десяти на первую репетицию. Освобождалась она обычно в девять вечера, а если была занята в спектакле   то ещё позднее.

  Слушай, может, ты устала и хочешь спать?   усомнился он однажды, приехав по её традиционному вызову. Время было   почти полночь. Лидочка беззаботно засмеялась.

  Ну, что ты! После спектакля разве уснёшь! Ещё адреналин не выветрился. Наоборот, сейчас мне хочется хорошего, качественного секса, иначе я не успокоюсь... Ну, иди же ко мне скорее!

С Лидочкой ему было легко и хорошо. Он даже по своему привязался к ней. Несмотря на то, что большая часть их общения сводилась именно к постели, время от времени им удавалось и поболтать, немного узнавая друг друга. Если Белецкий оставался на ночь, Лидочка непременно кормила его лёгким, но питательным ужином, повторяя, что мужчина не должен быть голодным. Сама при этом никогда не ела вместе с ним   просто устраивалась напротив за столом и трещала без умолку, как сорока.

  Тяжело, наверное, постоянно сидеть на диете?   спросил он как то. Ему было неловко, что она так старается для него, а сама не съедает при этом ни кусочка.

Лидочка улыбнулась и покачала головой.

  Это уже не диета, а образ жизни.