Смело верил и мечтал, что всё это не уйдёт,

Я руками отпустил   а сердце ждёт...

Белецкий даже рассмеялся про себя. Всё происходящее напоминало ему какой то дурно срежиссированный спектакль... вон и саундтрек подходящий подобрали, чтобы слезу выжать. Одна беда   ему, в отличие от остальных актёров, не дали заранее ознакомиться со сценарием, и сейчас Белецкий просто ломал голову, что будет дальше и куда его в конце концов занесёт.

А всё таки удивительная вещь   человеческая память... Он не держал Кетеван в своих объятиях страшно сказать, сколько лет, а руки привычно ощущали знакомые изгибы стройного гибкого тела. Бред, вздор, чушь, она изменилась за это время, пытался убедить себя Белецкий, и фигура её тоже изменилась, и в то же время он понимал, что действительно помнит все эти ощущения от прикосновений друг к другу. Их совместные танцы, репетиции, спектакли... И всё таки... всё таки, с облегчением осознал он, это были просто воспоминания. Всего лишь воспоминания. Больше не имеющие власти над его настоящим.

  Там просто было слишком много посторонних ушей,   между тем подтвердила его догадки Кетеван.   Не сердись, что вытащила тебя сюда.

  А посторонние глаза не в счёт?   поинтересовался он.   Через пару часов наше совместное фото   теперь танцующее   снова всплывёт в каком нибудь жёлтом издании, только на этот раз напишут, что я не просто изменяю жене, а в буквальном смысле трахаюсь с тобой прямо посреди зала ресторана на виду у всех,   бросил он отрывисто. Обычно Белецкий подбирал выражения, но сейчас был жутко раздосадован, разозлён и смущён одновременно.

  Здесь нет посторонних, тем более журналистов,   удивилась Кетеван.   Разве ты не обратил внимания на то, что в зале   только мы, “самойловцы”, и больше никого? Специально забронировали ресторан на целый вечер, только под встречу нашего курса.

  Ну, хоть на этом спасибо,   он немного расслабился.

  И всё равно ты какой то недовольный. Всё ещё злишься на меня за то, что я тебя пригласила? Просто хотела пообщаться с тобой... по дружески. Что тебя беспокоит?

  Что беспокоит? То, что ты слишком мягко стелешь, Кети,   усмехнулся он.   Переигрываешь. Совсем все навыки растеряла? В училище ты играла лучше,   он действительно был зол   на себя, на неё   и оттого практически грубил ей. Просто невыносимо было видеть эту ангельскую улыбочку и невинно хлопающие ресницы... о, всё это знакомые приёмчики, он не успел их забыть даже за столько лет.

  Ты прости меня, Сандро,   произнесла она будто бы в искреннем раскаянии.   Прости за прошлое. Я очень виновата перед тобой.

  Если ты ещё не забыла русский фольклор, то, наверное, припомнишь поговорку “дорога ложка к обеду”?

  Да, знаю, что запоздала со своими извинениями на пару десятков лет...

  Мне не нужны твои извинения, Кети. Теперь не нужны. Мне уже всё равно,   ровным голосом отозвался он.

  Но мне нужно... мне необходимо , чтобы ты меня простил!   воскликнула она с отчаянием.

  Ты всегда думала только о себе,   незло, почти ласково, сказал Белецкий.   Ужасное избалованное дитя, ты эгоистично заботилась лишь о своём комфорте. Тебе не нравилось, если на тебя сердились, злились или обижались, верно?.. Ты хотела быть милой и любимой всеми... Скажи, ведь ты и записку о том, что уезжаешь, послала мне тогда только для того, чтобы тебя не мучал комплекс вины? Если бы ты уехала из Москвы, не убедившись в том, что я больше не держу на тебя зла, тебе было бы неуютно?

  А ты жестокий, оказывается,   помолчав, откликнулась Кетеван.