К реке шел вприпрыжку. Расположился прямо за своим огородом на пирсе, вот, кстати, тоже, надо это недоразумение переделать, чтобы перед людьми не краснеть.

Не торопясь, размотал удочки, отрегулировал глубину, немножко подсыпал в качестве прикормки сваренного с вечера пшена, заправленного пахучим подсолнечным маслом, нацепил на крючки червей и принялся ждать клева. Пока сидел в ожидании чуда, не бездельничал, а начал замешивать манку — очу попробовать карасиков потаскать, вдруг получится.

На червя через вскоре начала поклевывать мелкая плотвичка, а на манку я с первого же заброса из-под камыша вытащил чуть не килограммового карася. За минут двадцать поймал десяток подобных монстриков и остановился, куда мне их столько девать? Попробовал снова половить на червя и разочаровался, очень уж мелкая плотвичка шла, не товарная. Подумал немного и начал развлекаться проводками, в полводы, в надежде, что хоть на течении будет клевать что-то получше по размеру, и не прогадал. Когда вытащил первую красноперку весом грамм четыреста, у меня проснулся азарт, и я пропал для этого мира. Кто ловил в проводку, тот меня поймет, очень увлекательное занятие, особенно когда клюет такая рыба, как у меня сейчас. Таскал отборную красноперку, как на конвейере, не отвлекаясь ни на мгновение, и остановиться смог, только когда солнышко начало припекать не по-детски.

Всего я добыл ведро отборной красноперки и десяток килограммовых карасей. Пришлось сразу же тащить красноперку в ледник, чтобы она немного охладилась перед засолкой, и заниматься чисткой карасей, которых я после разделки чуть присолил и убрал в подвал. Вот уж когда пожалел, что нет холодильника. Вроде не такая уж редкость, а вот не озаботился Абрам Лазаревич, а я теперь страдай от неустроенности.

За всеми этими делами с уловом к портному я выдвинулся только часов в десять утра и, пока добирался, для себя решил: получится у меня в Америке заработать что-то или нет, а без машины я оттуда не вернусь. Привык я в прошлой жизни к комфорту, вот и чувствую себя сейчас ущербным без всяких благ цивилизации.

Но это ладно, дело поправимое, а вот с портным вышла настоящая проблема. Попахивает подставой от Абрама Лазаревича.

Мало того, что у этого высушенного престарелого живчика рот не закрывался ни на секунду, так он еще и в принципе не хотел меня слушать. Он, видите ли, лучше знает, что мне подойдет, и построит костюмы, в которых не стыдно будет даже на принцессе жениться. Тьфу на него, сморчка перезрелого.

Думал уже уйти не солоно хлебавши, но в какой-то момент он так достал, что я не удержался и рявкнул:

— Тихо. Мне не надо костюмы, как у всех. Дайте лист бумаги и карандаш. Я нарисую, вы пошьете, все.

Странно, но подействовало, будто на первогодка перед сержантом. Старик наконец-то замолчал, притащил письменные принадлежности и заговорил, только когда я закончил рисовать привычный для меня костюм-тройку, только с чуть укороченным пиджаком и с сильно зауженными, по сравнению со здешними, брюками.

— Молодой человек-таки понимает в моде. Но смею вас заверить: сейчас такое не носят. У меня есть все свежие журналы с одеждой как из Европы, так и из-за океана.

— Не носят и хорошо, я буду первым, — ответил я с улыбкой этому живчику и принялся рисовать дальше.

В итоге я заказал два костюма, плащ и куртку, а еще пять рубашек, майки и даже шляпу по типу ковбойской, только не с такими огромными полями, как у них принято. Шляпу изготовит другой мастер, но портной клялся, что все будет вовремя и наилучшего качества. Портной порекомендовал и толкового сапожника, который работал буквально через два дома. Там тоже пришлось рисовать и спорить, чтобы получить устраивающие меня туфли и ботинки. С трудом справился и для себя понял: еврейская мафия в нашей стране бессмертна. Собственно, это все, что я смог сделать. Просто выделенные Абрамом Лазаревичем деньги внезапно кончились, вот и пришлось возвращаться домой.