Хоть и лезли подобные мысли мне в голову со страшной силой, я не стал заморачиваться. По большому счету, детей мне с ними не крестить, взять им с меня нечего, поэтому и переживать я не стану. Почему-то плохого я от этой семьи не жду, вот есть такое чувство, что они со мной искренни, и все тут. Вскоре ко мне постучались и позвали на завтрак, который по понятным причинам вышел довольно поздним. За столом сидело гораздо больше народа, чем можно было ожидать. Оказывается, посмотреть на диковинку в виде меня примчались два брата Пьера, а еще появился переводчик, так что зря я переживал о проблемах коммуникации. После моего знакомства с новыми людьми мы приступили к завтраку, и сразу же выяснилось, что в этой семье во время еды разговаривать не принято. Благо лоханулся не я, а переводчик, изнывающий от нетерпения узнать новости с родины.

Он оказался чистокровным русским, родом из города Тверь. Как выяснилось из разговора уже после завтрака, он воевал здесь во Франции в составе русского добровольческого корпуса и после начала известных событий, связанных с революцией, возвращаться на родину не стал. Здесь женился, да так и прижился в Париже. Но рассказал он о себе, как я уже говорил позже, сейчас же Пьер непререкаемым тоном попросил его не вести никаких разговоров за завтраком, так как это плохо сказывается на пищеварении. Вот почему в этом доме за столом не разговаривают.

Переводчик внял этому строгому выговору и не проронил ни слова, пока не закончился завтрак.

На самом деле мне было неприятно выслушивать это замечание Пьера. Не все ведь знают, какие законы царят в их доме, можно было сказать это и помягче. Понятно, что я только отметил для себя все это и сделал определенные выводы, но встревать и не подумал. Лишнее это, тем более что этот переводчик мне как бы никто.

Про сам, собственно, завтрак особо рассказывать нечего, разве что упомяну, что кофе французы пьют после еды и делают это даже без сигареты вприкуску. Вот же дикари. Это я иронизирую, конечно. Просто привык в прошлой жизни начинать свой день с кружечки кофе с сигаретой. Вот и здесь, когда пригубил замечательно сваренный напиток, аж слюна потекла, так захотелось закурить, с трудом сдержался, чтобы не попросить сигарету. Для себя в принципе решил по возможности обойтись в своей новой жизни без этой вредной привычки, но это не точно. Все-таки в прошлом я был заядлым курильщиком.

Еще что можно отметить из прошедшего завтрака — что какое-то напряженное отношение ко мне было, пока мы не начали есть. Уж не знаю, что они ожидали увидеть, может, кого-то вроде дикаря, который понятия не имеет, как пользоваться столовыми приборами, или еще чего, но они явно вздохнули с облегчением, когда увидели, как я веду себя за столом. В принципе ел я не торопясь и без стеснения, как привык, тем более что приготовлено все здесь было действительно вкусно, и я после завтрака не поленился поблагодарить повара, вернее, повариху.

Вот как раз после завтрака для меня начался ад в миниатюре.

Народ жаждал общения, причем все и сразу. Главное, что темы для разговора у всех были разными. Другими словами, каждого интересовало что-то свое из того, что я мог рассказать и о своей жизни, и о стране, из которой я приехал. Например, братьев Пьера очень волновало вопрос, собирается ли Советский Союз рассчитываться по долгам царской России.

Им вообще в голову не приходило, что неоткуда это знать четырнадцатилетнему пацану. Приехал оттуда, значит должен быть в курсе, и точка.