|
Ему, видите ли, для чего-то надо меня обмерять в обнаженном виде. Я здесь очень неуютно себя чувствовал, не знаю почему, но после всех этих обмеров, когда мы наконец покинули мастерскую, я выдохнул с облегчением. Наверное, поэтому я всеми силами не замечал тонких намеков мастера на то, что мы можем посотрудничать, если у меня появятся новые интересные модели одежды. Главное, про куртку и костюм, которые я якобы придумал, он как бы уточнить забыл. Неприятным мне показался этот человек, слишком уж он себе на уме. Но долго об этом не думал, другим голова была забита, в основном воспоминаниями о непонятных заинтересованных взглядах, которые на меня кидала Кэтрин, пока меня обмеряли. В очередной раз подумал, что женский вопрос надо как-то решать и побыстрее, а то скоро на любых дам начну кидаться, как бешеная собака.
Дома обнаружился Арсений Захарович, поэтому, извинившись перед Мишелем, я вместе с переводчиком удалился в свою комнату. Арсений Захарович молодец, притащил с собой русско-французский словарь и предложил для начала попробовать выучить сотню слов и потренироваться правильно их произносить. Я согласился, конечно и попросил его не уносить словарь, чтобы я в свободное время, которого у меня должно быть навалом, мог поизучать слова самостоятельно. Означенную сотню слов я прочитал и запомнил влет. Арсений Захарович в осадок выпал, когда я без запинок и абсолютно правильно повторил за ним все эти слова, и начал с подозрением на меня смотреть, а потом не удержался и спросил: — Молодой человек, вы точно не знаете языка? С трудом верится, что можно вот так, с первого раза повторить все правильно и без акцента. Я пожал плечами и ответил: — Французский я не знаю. Просто повторяю все в точности, как вы говорите. В итоге за этот час я аж со счета сбился, сколько слов изучил, много. Увлекшийся Арсений Захарович готов был и дальше заниматься, но у меня вдруг разболелась голова, и мы вынуждены были сделать перерыв. Зато уже перед общим ужином я пусть и не все понимал, о чем говорят французы, но многое улавливал, что-то додумывал, в общем, был не совсем уж бестолковым. В этот раз во время ужина лишних людей за столом не было, ели все молча, поэтому никаких эксцессов не возникло. Я исподтишка любовался Кристиной, просто очень уж красивая, зараза. Пьер почему-то хмурился, и было видно, что он нервничает. В остальном все прошло спокойно и размеренно. Зато после этого ужина я снова угодил под перекрестный допрос, только в этот раз попал в цепкие руки детей. Пьер с женой куда-то ушли, а мы всей толпой сели в гостиной. Тон разговора задавал самый младший член нашей компании, Эрик. С детской непосредственностью он меня затерроризировал валом вопросов и ладно бы по делу, а то спрашивал все, что только в голову взбредет. Например: — А тебе нравится Кристина? Естественно ответил, что да, нравится. Так этот маленький террорист выдал: — Она всем нравится, только ты на нее не западай, знаешь, какая она вредная? В общем, не дал он нам скучать. А в целом в этой компании я отдыхал душой. Почему-то комфортно себя чувствовал рядом с этими людьми. Немного расстраивала только молчаливость Кристины, потому что я не мог хоть маленько узнать, чем она дышит и что из себя представляет, но, надеюсь, что будет еще время поговорить и понять, кто есть кто. Надолго эти посиделки не затянулись, может, часа полтора поболтали, пока не вернулись взрослые. Повеселевший Пьер, вспомнив наставления доктора, что мне надо хотя бы пару дней отдохнуть и особо не напрягаться, разогнал нас по своим комнатам. Честно сказать, даже жаль, у нас к этому времени общение вышло на другой уровень, и даже Кристина начала время от времени вставлять в разговор редкие реплики. Так, наверное, всегда бывает, что люди сначала настороженно держатся друг с другом и только со временем привыкают и расслабляются, начинают вести себя, как привыкли, естественно. |
