Впервые за прошедшую неделю выспался вволю, даже несмотря на то, что поздно ночью больше часа разговаривал со своими французским друзьями. В этот раз, уж не знаю, как так получилось, но львиную часть времени провел в беседе с Кристиной. Даже удивился, что она так открыто бесконечно щебетала, ведь раньше она не отличалась особой говорливостью, а тут — как плотину прорвало. Пока мы разговаривали, она не только успела рассказать обо всем, что случилось за неделю, но еще и о косяках братьев поведала, главным из которых был роман старшего брата. Все бы ничего, влюбился пацан, что неудивительно в его годы, вот только беда в том, что сразу в двух девчонок. От этого и он сам страдает, и родителей доводить до истерики. Как не заржал во время разговора, сам не понимаю. Стоило только представить лица всех участников этого события, как мое лицо невольно расползалось в улыбке. Весело у них там, ничего не скажешь.

Так как церемония принятия гражданства была назначена на два часа дня, у меня была уйма времени, чтобы привести себя в порядок после сна, забронировать номер для Абрама Лазаревича, который вечером переедет от Майкла в отель, и спокойно добраться до дворца правосудия, где, собственно, все и произойдет.

О самой церемонии особо рассказывать нечего, сухо, скучно и по-американски, рационально. Два часа потерянного времени, и я в числе еще нескольких десятков соискателей стал в понимании местных полноценным человеком. Иронизирую, конечно, но не так, чтобы сильно. Все-таки эта на первый взгляд незначительная формальность открывает много возможностей в ведении здесь какой-либо деятельности. Но это ладно, решился вопрос, и хорошо. А если учесть тот факт, что Стивен подсуетился, и я в этот же день получил еще и паспорт, так и вообще все замечательно. Теперь ничего не мешает мне оформить все документы и начать полноценно работать.

Затерянный нами праздник тоже удался. Весело все получилось, а для меня — еще и плодотворно.

Обратно к Майклу я добирался вместе со Стивеном, который подобрал меня возле дворца правосудия. Вот по дороге у нас с ним и состоялся серьезный разговор. Я бы этот самый разговор не побоялся назвать знаковым, если не судьбоносным. Началось все с того, что Стивен спросил, когда мы наконец разберемся с бумагами, добытыми у бандитов, в которых содержится компромат на разных политических деятелей. Очень уж Стивену хотелось пустить их в ход. Мент — он и есть мент, что с него взять, хоть и называется здесь полицейским. Пришлось мне разжевывать ему прописные истины, о которых он почему-то совсем не хотел думать. Начал я по уже сложившейся привычке с вопросов.

— Скажи мне, Стивен, что будет если ты начнешь толпами арестовать важных людей и сажать их за решетку?

— Мир станет гораздо чище, лишившись этой погани, — произнес собеседник, ни на секунду не задумавшись.

— Это понятно и благородно. Только я не об этом спрашиваю. Что будет с тобой, начнись подобные аресты? Ты уверен, что к тебе в гости не придут серьезные ребята, которые «попросят» тебя не маяться дурью и оставить в покое уважаемые людей? Ты сможешь защититься от их претензий сам и защитить свою семью?

На Стивена жалко было смотреть. Он, явно пребывая в чем-то вроде охотничьего азарта, ни о чем таком не задумывался, и это несмотря на то, что только-только закончилось его противостояние с одним из боссов мафии. А ведь война у них началась из-за того, как Стивен отправил за решетку близкого этому боссу человека.