Хорошо, я слушаю.

Анджела рассердилась, и она теряет терпение. Она говорит, у тебя еще одна неделя, и если ты не придешь к ней, то она позвонит. Врубаешься?

Да, врубаюсь.

Точно?

Да, да, точно.

Точно, что ты точно?

Да.

Хорошо. Но чтобы ты не забыл, что ты точно, я тебе дам один подарочек. Вроде тех ниточек на пальчике, когда хочешь что-нибудь не забыть. Ты понимаешь, о чем я?

Полагаю, что да.

Без всякого предупреждения мужчина приближается и бьет его в живот. Пушечный выстрел удара такой силы, что выбивает его на землю; и как только он падает на землю, воздух покидает его легкие; и вместе с воздухом, вылетающим из гортани, вылетает и содержимое желудка, его обед и его завтрак, остатки вчерашнего ужина; и все, что было в нем мгновение тому назад, теперь вне его; и пока он лежит, блюя и хватаясь за воздух, схватившись за агонизирующий живот, двое крупных мужчин идут к своей машине, оставив его лежащим на улице; раненое животное, срубленное одни ударом; как бы он хотел, чтобы он был бы мертв сейчас.

Час спустя Пилар знает все. Пустая угроза не была пустой, поэтому он больше не может оставаться с ней. Внезапно они окружены опасностью, и становится очень важно, чтобы она знала все. Сначала она плачет, совершенно не веря в то, что ее сестра могла так поступить — угрожать ему тюрьмой и не бояться разрушить ее счастье только из-за каких-то вещей — все это не укладывается в ее сознании. Это не вещи, говорит он. Вещи — это только предлог. Анджеле не нравится он, и она с самого начала была против него, а счастье Пилар не значит для нее ничего, если это счастье каким-нибудь образом связано с ним. Он не понимает, почему она так злобно настроена, но факт остается фактом, и у них нет выбора, но лишь принять эту данность. Пилар хочет тут же помчаться к дому и отвесить пощечину Анджеле. Это то, что она заслуживает, говорит он, но ты не можешь сделать этого сейчас. Ты должна подождать, пока я не скроюсь.

Это ужасное решение, неслыханное решение, но единственное, что осталось им в таких обстоятельствах. Он должен уехать. И нет никакой альтернативы этому. Он должен покинуть Флориду раньше, чем Анджела поднимет трубку телефона и позвонит в полицию; и он никак не может вернуться сюда до утра двадцать третьего мая, когда Пилар исполнится восемнадцать лет. Ему очень хочется задать ей вопрос — хочет ли она выйти за него замуж здесь и сейчас — но слишком много разного случилось в одно время; они оба сейчас подавлены и усталы, и он решает не давить на нее или запутывать ее сознание, не усложнять и так все осложненное, особенно, когда не осталось совсем времени.

Он говорит, что у его друга есть комната для него в Бруклине. Он дает ей адрес и обещает звонить каждый день. Поскольку она не может вернуться назад в дом, она останется здесь, в квартире. Он пишет чек, покрывающий всю квартплату за будущие шесть месяцев, переписывает машину на нее, а затем отвозит ее в банк, где показывает, как управляться с его счетом. Там — двенадцать тысяч долларов. Он снимает три тысячи для себя и оставляет девять тысяч для нее. Потом он кладет банковскую карточку в ее руку, и они выходят в ослепительный жар полуденного солнца со сплетенными друг с другом руками. Впервые он открыто касается ее при всех, и делает он это сознательно — будто вызов всему.

Он кладет в небольшую сумку два комплекта одежды и белья, фотокамеру и три-четыре книги. Он оставляет все на прежнем месте — чтобы она знала, что он вернется назад.

Следующим утром он уже сидит в автобусе, направляющимся в Нью-Йорк.

4

Это — длинная, нудная поездка, почти тридцать часов от начала и до конца, с остановками и через десять минут и через два часа; и соседнее сиденье занято попеременно пышной, сопящей чернокожей женщиной, шмыгающим носом пакистанцем или индийцем, костлявой, постоянно прочищающей свое горло белокожей старушкой и кашляющим германским туристом, о котором невозможно определенно сказать — мужчина ли это или женщина.