* * *

А потом понеслось. Не служба, а марафонский бег. Что днем, что ночью, командующий носился по частям и проводил кучу совещаний в управлении фронта. По примеру Аркаши я домой ходить перестал. Да и что там делать? На стены смотреть? Белье постирать и у нас можно организовать, поесть что придется, поспать в машине, пока едем, или пока Михаил Петрович совещания проводит.

Как-то незаметно, по капельке, но обстановка не совсем совпадала с тем, что было в той жизни. Там на день позже отошли, там держались вместо отхода. А в иных местах – наоборот. Но общая картина от этого не менялась. Точно так же уцепились зубами на Днепре, да и Гудериан с фон Клейстом никуда не делись. Надвигалась та самая большая жопа, застила собой всю Украину. А я всё никак не мог улучить момент для того, чтобы дать совет, который сможет перевернуть всё в нашу пользу. Ждал возможности и старался не утонуть в текучке.

А повседневные заботы затягивали не хуже болота. Иной раз я даже не помнил, какое сегодня число. Только и грел душу конвертик с письмом от Веры, в котором она прописала, где живет, да в каких краях ее можно найти, случись мне оказаться рядом.

Двадцать пятого июля, уже вечером, Кирпонос вызвал меня в кабинет.

– Два часа тебе на сборы, Пётр Николаевич. Вылетаем в Москву, на совещание у Сталина!