Мы со старухой дивилися вволю,

Саша смеялась, смеялся он сам…

Начал он часто похаживать к нам,

Начал гулять, разговаривать с Сашей

Да над природой подтрунивать нашей:

Есть-де на свете такая страна,

Где никогда не проходит весна,

Там и зимою открыты балконы,

Там поспевают на солнце лимоны,

И начинал, в потолок посмотрев,

Грустное что-то читать нараспев.

Право, как песня слова выходили.

Господи! сколько они говорили!

Мало того: он ей книжки читал

И по-французски её обучал.

Словно брала их чужая кручина,

Всё рассуждали: какая причина,

Вот уж который теперича век

Беден, несчастлив и зол человек?

— Но, — говорит, — не слабейте душою:

Солнышко правды взойдёт над землею!

И в подтвержденье надежды своей

Старой рябиновкой чокался с ней.

Саша туда же — отстать-то не хочет —

Выпить не выпьет, а губы обмочит;

Грешные люди — пивали и мы.

Стал он прощаться в начале зимы:

— Бил, — говорит, — я довольно баклуши,

Будьте вы счастливы, добрые души,

Благословите на дело… пора! —

Перекрестился — и съехал с двора…

В первое время печалилась Саша,

Видим: скучна ей компания наша.

Годы ей, что ли, такие пришли?

Только узнать мы её не могли,

Скучны ей песни, гаданья и сказки.

Вот и зима! — да не тешат салазки.

Думает думу, как будто у ней

Больше забот, чем у старых людей.

Книжки читает, украдкою плачет.

Видели: письма всё пишет и прячет.

Книжки выписывать стала сама —

И наконец набралась же ума!

Что ни спроси, растолкует, научит,

С ней говорить никогда не наскучит;

А доброта… Я такой доброты

Век не видал, не увидишь и ты!

Бедные — все ей приятели-други:

Кормит, ласкает и лечит недуги.

Так девятнадцать ей минуло лет.

Мы поживаем — и горюшка нет.

Надо же было вернуться соседу!

Слышим: приехал и будет к обеду.

Как его весело Саша ждала!

В комнату свежих цветов принесла;

Книги свои уложила исправно,

Просто оделась, да так-то ли славно;

Вышла навстречу — и ахнул сосед!

Словно оробел. Мудрёного нет:

В два-то последние года на диво

Сашенька стала пышна и красива,

Прежний румянец в лице заиграл.

Он же бледней и плешивее стал…

Всё, что ни делала, что ни читала,

Саша тотчас же ему рассказала;

Только не впрок угожденье пошло!

Он ей перечил, как будто назло:

— Оба тогда мы болтали пустое!

Умные люди решили другое,

Род человеческий низок и зол. —

Да и пошёл! и пошёл! и пошёл!..

Что говорил — мы понять не умеем,

Только покоя с тех пор не имеем:

Вот уж сегодня семнадцатый день

Саша тоскует и бродит, как тень.

Книжки свои то читает, то бросит,

Гость навестит, так молчать его просит.