Я обняла отца и сказала: «Отец, он богат, он храбр, но у него злое сердце. Я боюсь его. Но есть один, кого я люблю. Он очень беден, но сердце у него доброе. Разреши мне быть женой Пятнистого Медведя. Ты любишь мою мать, ты любишь меня, разреши Пятнистому Медведю и мне поставить наш вигвам».

И что же он произнес в ответ на это? Он наклонился ко мне и прошептал на ухо: «Дочь моя, есть одна вещь, которая значит больше, чем все богатства и походы против врага. Это любовь мужчины к женщине и женщины к мужчине. Разве я не знаю этого! Твоя мать и я. Ха! Ты и Пятнистый Медведь можете поставить свой вигвам, как только твоя мать и те, кто будут ей помогать, смогут его изготовить и снабдить всем необходимым».

Для вигвама нужно было много выдубленной кожи. Мать и ее подруги нарезали кожу на большие куски, сшили их вместе, собрали необходимые принадлежности, шкуры для лож, изготовили парфлеши для пищи, миски, ложки из рога бизона, большие черпаки, сделанные из бизоньих рогов, собрали вязанки нарубленных дров. И пришло время, когда мать сказала мне, что через четыре дня все будет для нас готово.

В назначенный вечер она отправила меня отнести блюдо с пищей в вигвам родителей твоего отца, чтобы передать ему. Когда я шла через лагерь, люди, старые и молодые, ласково смотрели на меня и молили Солнце дать счастье, долгую и полную жизнь моему будущему мужу и мне. А на обратном пути меня остановил Черная Выдра. Он сказал: «Итак, ты не будешь моей женой. За то, что ты отказала мне, ты заплатишь! Я призываю Солнце в свидетели тому, что сейчас скажу тебе: всеми доступными мне способами я заставлю страдать тебя и твоих детей!»

Я никому не рассказала об этом ужасном заклятии. И, прежде всего, я не хотела, чтобы знал твой отец – иначе он мог попытаться убить Черную Выдру и погибнуть сам. Зимы приходили и уходили. Я думала, этот человек забыл свою клятву. Я видела, что он не только разрешил Сатаки играть с тобой, но и создал все условия для того, чтобы вы всегда были вместе. Он даже велел матери Сатаки с помощью «почти матерей» изготовить этот вигвам для игр, в котором вы играли столько времени. Я была счастлива.

Глупая, как же я сразу не поняла, какую он замыслил подлость! Со временем я разгадала ее, но даже тогда я надеялась, что такой скупердяй, как он, если ты дашь ему много, очень много самых лучших лошадей, забудет свою ненависть ко мне и разрешит тебе и Сатаки поставить собственный вигвам.

– Но, вредя тебе и мне, он еще больше вредил Сатаки, собственной дочери! – сказал я.

– Как будто это имело для него значение! Он не любит ни своих детей, ни своих жен. Всех их он принес в жертву своей ненависти ко мне и моим близким, – отвечала она.

– Я убью его за то, что он сделал с Сатаки! – крикнул я.

– Тогда ты тоже будешь убит.

– Это не имеет значения.

– Но как ты не понимаешь? Ты начнешь кровавую вражду между его родственниками и нашими. И прежде чем она закончится, твой отец и брат, а также твой дядя Птичий Треск, вероятно, будут убиты – у него родственников много, а у нас – мало.

– А как держится Сатаки?

– Она в лагере кайна, ниже по течению реки. Я ее не видела, но слышала, что она во втором вигваме Трех Бизонов, молчаливая и неподвижная, как будто каменная. Ее мать так за нее переживает, что даже заболела.

– И я чувствую себя больным, – сказал я,

– О, мужайся! Сделай все, чтобы переломить свою беду, – ответила мать.

Этим же вечером отец обратился ко мне со следующими словами:

– Мой сын, что сделано, то сделано. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, потеряв свою любимую. Однако ты должен преодолеть свое горе. Лучше всего двигаться и что-то все время делать.