Отставание я должен был преодолеть за счет удвоенной скорости. Я не думал, что когда-нибудь в жизни мне придется с такой скоростью бежать от дерева к дереву, от камня к камню. Когда я добрался до бука, дыхания мне уже не хватало, голова кружилась. За могучим стволом я бросился на землю и попытался перевести дух. Усилием воли я восстановил дыхание. Потом я услышал шаги. Два человека двигались по-разному: один из шагавших перемещался тихо и осторожно, не спеша приближаясь к буку, другой же ломился через кусты и деревья напрямик и с шумом. Первым был Уэллер, вторым — Виннету. Значит, я опередил беглеца — это доказывало, что человек, если попадает в сложную ситуацию, может превзойти свои обычные силы.

И вот Уэллер приблизился: я его уже видел! Он не догадывался, что один из двоих преследователей, уже оказался впереди него. Он шел не прямо к буку, а несколько правее его. И в тот момент, когда он проходил ближе всего от меня, я бросился к нему, схватил за волосы, потому что шляпа, зацепившись за какой-то сук, слетела с головы, и рванул его вниз. Он громко закричал.

— Мой брат крепко его держит? — крикнул мне Виннету, услышав этот крик.

— Да, — ответил я, надавливая коленом Уэллеру на грудь, что должно было затруднить ему дыхание.

— Я иду. Только держи его крепче!

И без призыва апача я так крепко придавил бывшего корабельного стюарда, что он не мог даже шевельнуться. Тут как раз подоспел Виннету. Увидев пленника, он сказал:

— Моему брату пришла в голову хорошая мысль — опередить беглеца. Я знал, что Олд Шеттерхэнд великолепно бегает, но я бы никогда не поверил, что он может бежать так быстро. Почему же ты не оглушил этого негодяя ударом кулака?

— Потому что этого не потребовалось. Парень оказался в моих руках покорным, словно ребенок, и его не стоило погружать в бессознательное состояние.

У Уэллера оставалось в руках ружье, но, когда я его схватил, ружье упало на землю, а Виннету теперь взял его в руки. Я приподнял парня, поставил его на ноги и сказал:

— Ну, а теперь — шагай вперед! И если ты вздумаешь брыкаться, мы научим тебя послушанию!

Я не стал бы его связывать, даже если бы при мне оказались ремни, которых ни у меня, ни у Виннету не было. Этот парень мог обойтись и без такого средства. Я ухватил его за воротник и потащил перед собой. Когда мы спустились вниз, наши кони стояли еще там, где мы с них спрыгнули, причем вороной Виннету держался за моим. Лошадь Уэллера убежала вперед, и ее вел к нам кто-то из мимбренхо, последовавших в погоню вслед за нами. Велика же была радость асьендеро, когда мы привезли пленника. Он торжествующе выкрикнул:

— Вы его поймали! Вы привезли его! Но это же великолепно! Ну, теперь он ответит мне за то, что он сбил меня с ног!

Он собрался уже нанести пленнику удар, но я оттолкнул его и сказал:

— Бросьте-ка задираться, сеньор! Вы совершили глупость, поскакав Уэллеру навстречу. Тем самым он обратил на нас внимание и чуть было не сбежал от нас. Вам бы извиниться перед нами и вести себя как можно тише.

— Вы, кажется, находите удовольствие в том, чтобы все время осуждать других людей! Вы…

Он, видимо, собирался сказать что-то грубое, но я резко оборвал его:

— Замолчите, иначе…

Разозлившись, я уже действительно поднял руку. Но он сразу же в испуге отскочил назад и ретировался за фургон, где к нему подсел его любимый законник, и они, видимо, стали обмениваться жалобами. Непризнанные гении всегда чем-нибудь недовольны.

Тем временем Виннету привязал Уэллера к дышлу повозки. Пленника окружили мимбренхо и осыпали его оскорблениями. Я отогнал их, потому что мне надо было поговорить с пленником, и этот разговор не должны были слышать другие.