— В чем дело? Что вам надо?

В голосе звучал страх. Корбетт скинул капюшон.

— Чего вы испугались, господин Хьюберт Сигрейв? Это всего лишь я, Хью Корбетт. Мне кажется, я узнал ваш голос. — Корбетт приблизился. — Это вы, господин Хьюберт из канцелярии, или нет?

Белые пухлые руки сняли капюшон, и глазам Корбетта предстали поджатые губы и холодные глаза Хьюберта.

— Господин Корбетт, что вы тут делаете в темноте? — Хьюберт с напускной скромностью, словно невинная барышня, округлил глаза. — Вы приняли меня за кого-то другого?

— Где вы были?

— Молился. А вам какое дело?

— Молился! — Корбетта охватила ярость, в висках словно бил молот. — Не молились вы, господин Хьюберт. Сомневаюсь, что вы вообще когда-нибудь молитесь. Вы приходили в аббатство проверить, не оставили ли вам друзья из «Пентаграммы» деньги или записку. Вы — изменник, господин Хьюберт, и я докажу это!

Хьюберт прищурился, и Корбетт понял, что, несмотря на изнеженность и тучность, этот человек очень опасен.

— Господин Корбетт, у вас нет доказательств, — насмешливо произнес он.

— Вы даже не спрашиваете, что такое «Пентаграмма», — язвительно отозвался Корбетт. — Ну конечно, вы же один из них.

— Нет! — взвизгнул Хьюберт. — Никакой я не член «Пентаграммы», Корбетт, я — популист, вот кто я. Сторонник народовластия. Мой отец сражался и погиб в Ившеме, мои дядья и двоюродные братья полегли в других битвах, а остальные повешены. — Хьюберт умолк, не отрывая взгляда от Корбетта и хватая воздух ртом, словно изо всех сил старался сдержать себя. Он прислонился к печи для обжига кирпичей. — У вас нет доказательств, господин Корбетт.

Корбетт с улыбкой покачал головой:

— Есть, конечно же есть. Я знаю Невидимого. Я знаю ее. Она сообщила мне о шпионе «Пентаграммы» в канцелярии, однако мне надо было поймать вас за руку.

— Ее! — прохрипел Хьюберт.

— Не важно, — не скрывая насмешки, проговорил Корбетт. — Вы сообщили им обо мне. Вы сказали Беллету, что я собираюсь побывать в церкви Сент-Мэри-Ле-Боу. Вы сказали убийцам, где я живу и когда возвращаюсь домой. А еще вы рассказали им о моей прежней жизни, о моей покойной жене, о малыше, о том, что я играю на флейте. Вы собирали сведения, словно крыса, которая бегает по канцелярии, собирая кусочки воска себе на пропитание, и вы продали ее с выгодой для себя. Я могу это доказать. В конце концов, в канцелярии не так уж много клерков. Полагаю, королевские палачи в первую очередь примутся за вас!

Корбетт приблизил лицо к лицу Хьюберта и увидел страх в его глазах.

— С «Пентаграммой» покончено, — прошептал он. — И с популистами тоже. Думаю, пока вы отсутствовали в канцелярии, рассчитывая получить деньги за предоставленную информацию, канцлер уже подписал приказ о задержании ваших людей. Наверно, в нем упомянуты и вы! Вас предали, Хьюберт, и это сделал не кто иной, как Невидимый. Она рассказала мне, где и когда соглядатай «Пентаграммы» оставляет информацию. Я бы назвал вам ее имя, но это не имеет значения. Мне хочется посмотреть, как вы будете умирать!

Хьюберт кусал губы и беспокойно оглядывался.

— Я могу дать вам много золота, — хрипло проговорил он. — Смотрите!

Хьюберт распахнул плащ, и Корбетт поначалу подумал, что он ищет кошель, однако успел отпрыгнуть, завидев блеск меча.

Судя по тому, как Хьюберт уверенно держал в руке меч, Корбетт окончательно убедился в том, что его враг совсем не неженка.