– Я же дала вам слово, – напомнила Анна.

– Увы, я знаю Россию и знаю цену вашему слову. Революция ничего не изменила. Конечно, царь Иван был отрадным исключением из правила, но вообще то я ни за что не согласился бы работать в вашей стране без предварительной оплаты. Вы сами во всем виноваты. Мы могли бы спасти вас от монголов, но ваши цари предпочитали, чтобы мы работали на них за спасибо.

– Значит, они обманули вас, не заплатив обещанного вознаграждения?

– Почему же? Иван Добрый платил. При нем было много работы, и он исправно выполнял свои обязательства.

– У нас он больше известен как Иван Грозный.

– Русские всегда отличались склонностью к пропагандистским трюкам.

– Скажите, разве Великий Ван мог одновременно явиться вам и Римо?

– Я не обсуждаю такие вопросы с женщинами.

– Считайте меня абстракцией, представляющей русский народ.

– Еще хуже!

– Хорошо. Считайте меня женщиной, которая никогда впредь не прикоснется к вашему драгоценному Римо.

– Великий Ван способен творить любые чудеса, но я никогда не слышал, чтобы он одновременно появился в двух разных местах.

– Насколько я понимаю, Римо увидел Вана, потому что достиг нового уровня мастерства.

– Да, – подтвердил Чиун.

– Вам не приходило в голову, что тот, кого вы принимаете за Великого Вана, на самом деле таковым не является?

– Я предпочитаю оставить свои сомнения при себе.

– Если бы вы нанесли Вану свой знаменитый удар, он сразу же умер бы, не правда ли?

– Нет. Он умер давным давно.

– В таком случае ваш удар не нанес бы ему вреда.

– Совершенно верно. Кстати, у нас с Римо самый чистый удар во всей истории Дома Синанджу.

– Это замечательно! – воскликнула Анна. – Вы могли бы продемонстрировать этот удар на Великом Ване?

– Нет. Вы все равно ничего не увидели бы.

– Даже результата?

– Судите сами, – сказал Чиун и сделал какое то стремительное движение рукой, но Анна не успела как следует его разглядеть, только услышала шуршание его шелкового кимоно.

– Я ничего не видела.

– Естественно. Мои движения слишком стремительны, чтобы глаз обычного человека сумел их уловить.

– У меня есть сестра. Она красивее меня и имеет обыкновение целоваться у всех на виду. Я не стану рассказывать ей о Римо, если вы продемонстрируете этот прием на Великом Ване.

– Я не заключаю сделок с блудницами, особенно когда речь идет о традициях нашего рода.

– И все же Ван, с которым вы сейчас общаетесь, внушает вам определенные сомнения, не правда ли? – спросила Анна.

Но Чиун не сказал больше ни слова.

Итак, Анне стало ясно, что Рабинович не просто заставляет окружающих видеть в нем кого то другого. Рабинович воздействует на человеческий мозг таким образом, что нарушается функция элементарного логического мышления. Она со всей отчетливостью поняла, что как только Рабинович почувствует в ней опасность, рассудок перестанет ей подчиняться. Более того, она даже не успеет этого заметить и будет считать, что все идет как надо.

Счастливые лица американских военных, расходящихся с совещания у Рабиновича, лишь укрепили Анну в ее опасениях. Судя по всему, он обращает в свою веру всех, кто только попадается ему на глаза.

Прежде, когда он работал в городке пара психологов, такого не случалось. Рабинович не испытывал своих способностей на уборщицах и прочем персонале. Он не трогал людей, если от них не исходила прямая опасность.

Судя по досье, время от времени он ублажал начальство невинными фокусами. Если начальник жаловался на погоду, Рабинович немедленно все улаживал, и тот возвращался домой, промокнув до нитки, но с искренней верой, что на дворе светит солнышко.