– Звучит заманчиво.

– Вы когда нибудь задумывались над тем, сколько денег ежедневно присваивает себе государство? Коммунистические страны наживаются на дешевой рабочей силе. Американское правительство грабит народ с помощью налогов. Торговцы кокаином – всего лишь мелкая рыбешка. Точно так же, как и банкиры. Мы могли бы сделать ставку на куда более крупные фигуры.

– Нет, – ответил Римо. – По правде говоря, мне уже пора возвращаться домой. Я и так задержался.

– Кажется, вы говорили, что у вас нет дома?

– Действительно, нет. Я живу вместе со своим учителем.

– Это он обучил вас всем этим приемам?

– Да, в известном смысле.

Римо нравились белые бархатные сиденья. Интересно, подумал он, каково быть миллионером вроде Диаса, иметь несколько домов? Если бы он стал работать на Диаса, у него тоже все это могло быть.

– В каком смысле, Римо?

– Я рассказал бы вам, но у меня нет для этого времени.

– Как же так? У вас вся жизнь впереди, – сказал Гюнтер Ларгос Диас, сделав широкий жест руками.

– Ошибаетесь, – отрезал Римо.

Он не стал сбрасывать тело Диаса с самолета: они летели над Америкой, и кто нибудь внизу мог пострадать.

Глава четвертая

Василий Рабинович был свободен. Он находился в стране, где мяса хватало на всех. Никто не стоял у него над душой. Никто не говорил ему, как он должен думать. Никто не прививал ему «правильных» взглядов на мир.

Таковы были бесспорные плюсы. Однако существовали и минусы. Всем здесь было решительно наплевать на его мысли. Никого не интересовало, есть ли у него крыша над головой, ел ли он что нибудь или нет. Он оказался в подвешенном состоянии. Жизнь в России напоминала корсет, который человек вынужден носить на душе. Он раздражает, мешает дышать, но стоит его сбросить, и душа остается как бы без опоры.

Впервые в жизни двадцативосьмилетнему Василию Рабиновичу было некуда пойти, не с кем поговорить, и это не только не придавало ему бодрости, но по настоящему ужасало. Он оглядывался по сторонам в тщетной надежде увидеть направляющегося к нему полицейского или чиновника. Наконец, тяжело вздохнув, он напомнил себе, что именно об этом мечтал всю свою жизнь и теперь должен быть доволен.

Рабинович смотрел на людей, снующих в сутолоке аэропорта Кеннеди, пока не встретился глазами с одной особой. Она была молода и, наверное, богата, потому что на ней было меховое манто. Рабинович вперился взглядом в ее светло голубые глаза.

Весь фокус заключался в том, чтобы сквозь глаза проникнуть в мозг человека. По сути дела у людей глаза хищников, а не жертв. У антилопы или оленя глаза широко расставлены, чтобы вовремя заметить нападающего хищника. Они, безусловно, относятся к разряду преследуемых. У львов или волков глаза расположены фронтально. Это – типичные преследователи, охотники.

Когда человек впервые видит другого человека, то в первую очередь оценивает его физические возможности. На следующем этапе объект оценивается с точки зрения сексуальной. И только потом люди вступают в речевой контакт. Рабинович работал с человеческим сознанием именно на первых двух этапах.

Глаза женщины сказали ему, что от нее не исходит никакой опасности и что он нисколько не интересует ее как сексуальный партнер. Но к этому моменту Рабинович уже успел приковать к себе ее взгляд и улыбнуться. Вокруг бурлила толпа, из громкоговорителей доносились оглушающие звуки английской речи, в спертом воздухе чувствовался резкий запах моющих средств, которыми протирали полы, а глаза Рабиновича говорили женщине, что она в полной безопасности. Посылали ей сигнал дружбы. Убеждали, что ей нечего бояться.

– Я говорю вам то, что вы и без меня знаете, – сказал Василий, призывая на помощь свой скудный запас английских слов.