— Хорошие… дяденьки, — пролепетала я под пристальным взглядом мужчины.

Велимир усмехнулся и положил руку на плечо друга.

— Это очень хорошая семья. Они зла не причинят, — он улыбнулся мне, — ну, чего ты так испугалась? Брат у тебя темпераментный немного, но ты, я гляжу, вся в него?

— Я не… — начал было Ярослав, но сам себя остановил, — Мне пора. За мальца своего не переживай, хоть и сложно здесь, но он перевёртыш — свыкнется. А я к тебе на неделе зайду, проведаю. А теперь иди домой.

И он развернулся и ушёл туда, где вся дружина стояла, да только его одного и ждала.

— Сотник кнесинкиной охраны, — Велимир подошёл ко мне и приобнял за плечо. Затем наклонился и, едва не касаясь губами уха, так, что меня в дрожь бросило, прошептал, — чтоб этого платья больше на тебе не видел.

Я стояла, как громом пораженная, и наблюдала, как Велимир подходит к Ярославу, они оба бросают на меня недовольный взгляд, и уходят со всей дружиною через внутренний вход.

— И откуда ты их знаешь? — задумчиво почесал голову вернувшийся вовремя стражник.

— А кто они здесь? — всё так же не отрывая глаз оттуда, куда ушли мужчины, спросила я. Однако дружинник бросил на меня такой взгляд, что я поспешно ретировалась, не стесняясь своего прежнего статуса.

Глава 10. Познавательная. Столица

Доехать до дома — казалось, это было единственным верным решением. Но нет, я направила извозчика к торговым рядам, быстро нашла нужную палатку и подошла к оторопевшей от такого напора хозяйке.

— Спасибо, — только и смогла сказать ей.

— Жаль, что в столице на чёрном цвете табу, — задумчиво ответила женщина, — тебе он бесконечно идёт.

— Если бы не вы…

— Да не отпустила бы я тебя в том платье, можешь даже не благодарить. Поначалу подумала, что ты для кого-то заказываешь, потом, как поняла, что для себя, ясно стало — не местная. В столице законы моды меняются чуть ли не каждый год.

— Мне нужен гардероб, — напрямую заявила я.

— Будет, привезу к тебе на постоялый двор — только адресок оставь, а мерки твои я запомнила.

Я благодарно кивнула и оставила на прилавке мешочек с деньгами и название постоялого двора.

Добравшись до трактира, внезапно остановилась. Жар удушливой волной опалил лицо, шею и даже грудь.

— Пусть его не будет, пусть его не будет, — взмолилась, глядя в небо, и тихонечко открыла дверь.

Посетителей трактира было совсем не много, постояльцы же ещё не спускались. Я почти прокралась до лестницы, как вдруг услышала скрип открывающейся двери подсобки.

— Саята, — приятный голос как золотой дождик окотил меня с макушки до пят.

— Родомир, я хочу извиниться перед вами, вы меня не правильно поняли, а вообще-то я сама виновата, но это платье — это не то, что вы подумали, и я вообще не собираюсь замуж, и не хотела дать вам бестактного намёка на что-то, чего и в мыслях не было…

Я замолчала, вдруг осознав, чего только что намолола языком, и, обреченно вздохнув, обернулась.

Родомир стоял в дверях и внимательно смотрел на меня, чуть склонив голову. На губах у него блуждала какая-то грустная, немного снисходительная улыбка. И смотрел он на меня сейчас скорее как на ребёнка, чем как на молодую девушку.

— Простите, я слегка запуталась в местных традициях и повела себя… неподобающе.

Я склонила голову, ожидая хоть каких-то слов, после которых можно было бы со спокойной — или не очень спокойной — душой удалиться к себе в комнату.