— Сэр, этот мальчик хочет говорить с вами.

Тяжелые веки со светлыми ресницами приподнялись. Милорд сначала взглянул своими маленькими голубыми глазками на сына, а потом перевел взгляд на Саймона.

— Знает ли он, что я не вступаю в беседу с каждым самонадеянным бродягой-молокососом? — сказал он. В его голосе нетрудно было услышать грозные нотки раздражения. — Убирайся прочь, любезный!

Саймон решительно шагнул к столу, крепко сжимая в руке свою шапку.

— Я не бродяга, милостивый милорд! И не заслужил, чтобы меня так называли.

Алан замер, стоя на коленях. Его испугала такая безрассудная отвага Саймона. Но граф Монтлис расхохотался.

— Ладно! Кто же ты тогда, птенчик?

— Я надеюсь, что настанет день, когда я стану таким же человеком, как и вы, милорд, — ответил Саймон. — Вот чего я хочу, потому я и пришел сюда искать себе службы у вас!

Монтлис запрокинул голову и снова от души расхохотался.

— И затем ты явился сюда, в логово Льва, не так ли? Чтобы он съел тебя на обед, мой петушок?

— Так говорили мне и ваши привратники, милорд, но живой я принесу вам гораздо больше пользы, чем съеденный.

— Правда? А что ты умеешь? Прясть шелк?

— Это и многое другое, милорд, — невозмутимо ответил Саймон.

— Ну-ну! Так что же еще? Стеречь моих гончих? Или тебе с ними не совладать?

Саймон презрительно выпятил нижнюю губу.

— Я пришел сюда затем, чтобы приручать всякую дичь, милорд!

Глаза Фалка загорелись. Он весело прихлопнул по столу ладонью.

— А знаешь, мне нравится твоя смелость, мой юный цыпленок! А умеешь ли ты отражать удары?

— Да, и наносить — тоже.

Милорд бросил на него насмешливый взгляд.

— Как нанес ты его моему стражнику?

Если Фалк и ожидал, что Саймон от этих слов придет в замешательство, то ожидания милорда не сбылись: Саймон в ответ лишь утвердительно кивнул. Милорд засмеялся.

— Какая дерзость. Ты почему шел через большие ворота? Разве тебе неизвестно, что вход на кухню с другой стороны?

— Я никогда не пойду к своей цели через черный ход, милорд. Я пойду прямо.

— И в самом деле, похоже, что так, — сказал Фалк. — Ладно, чего же ты хочешь от меня?

— Хочу быть вашим оруженосцем и сквайром.

Монтлис щелкнул пальцами, от души забавляясь настырностью мальчишки.

— Ты — и на коне! Это же блоха на верблюде!

Густые брови Саймона сошлись на переносице, и щеки мальчика залило румянцем.

— Я вырасту, милорд.

— Нет-нет. Очень уж ты мал. Сколько тебе лет?

— Четырнадцать, сэр.

— В самом деле, малыш! Ступай себе с Богом, я не нуждаюсь в оруженосцах.

Саймон не двигался с места.

— Тогда, сэр, сделайте меня своим пажем, пока я не вырасту как следует.

— Клянусь Богом, ты слишком многого хочешь. Я не делаю крестьян моими пажами.

— Я не крестьянин.

— Ха! А кто же ты?

— Такой же знатный человек, как вы, сэр!

— О Матерь Божья! И как тебя зовут?

— Саймон, милорд.

— Это имя. А дальше как?

Саймон — не без видимой досады — пожал плечами.

— Сам себя я называю Бьювэллет, сэр.