– Не густо, – сказал он. – Ну что ж. Будем ждать Неизбежного.

    – Будем ждать, – повторила Юна.

    – Страшно? – спросил он.

    – Очень, – призналась она. – Но с тобой почти не страшно.

    На другой день туман рассеялся почти полностью. Было немножко жутко видеть на такое расстояние и быть видимым. Небо посветлело. Мрэкр был уверен, что через несколько дней можно будет даже определить сквозь поредевшие тучи местонахождение центрального светила.

    Все вокруг приняло лазоревый оттенок. Казалось, что далеко вверху, за тучами, весь небосвод пылает жарким пламенем. На мясистых стеблях сидели квакки. Они уже все повылазили из воды и чего-то ждали. И были они коричневыми, а не зелеными.

    Температура заметно повысилась. Га и Гу бродили с высунутыми языками. Мрэкр обратил внимание, что его спутники за последние дни не съели ни одного квакка.

    На третий день стало совсем жарко. Га и Гу выбрали сухое место и разлеглись. Все страдали от жары. Юна пряталась под рыхлыми листьями квазирастений и жалобно смотрела оттуда на Мрэкра.

    Мрэкр уже с трудом волочил лапы, но упрямо кружил по высыхающему болоту. Что делается в мире?

    Неистовая жара оголила каменную гряду, возле которой они находились. Жирная грязь сползла вниз, покрыв почву серой потрескавшейся корочкой. Мрэкр заметил несколько широких трещин в скалах и поспешно устремился к ним. Только бы укрыться от беспощадного зноя!

    Они с Юной заползли в ближайшую пещеру в тот момент, когда сквозь тучи проглянул страшный пылающий диск Небесного Огня. Он опалил пламенным дыханием весь мир.

    Теряя силы, Мрэкр полз в прохладную темную глубину, пока не уперся в холодный камень. Здесь силы окончательно оставили его, и он рухнул в черную бездну, из которой уже не было возврата.

    «Cogito ergo sum»… Каким образом из бесконечно долгого чудовищного бреда вынырнула эта фраза, да еще на латинском языке, Мрэкр не знал, но именно с этого мгновения ухватился за искорку сознания и больше не терял ее.

    Он пытался пошевелиться. Старания оказались тщетными: совершенно не чувствовал лап и хвоста. Даже не ощущал положения тела. Сознание постепенно приобретало ясность, вскоре уже не требовалось для мышления волевых усилий, что обрадовало, хотя и трудно радоваться, когда не знаешь, где ты и что с тобой.

    Глаза открыть не удавалось, несмотря на все старания. Организм не желал слушаться. Вдруг ослепительно яркая мысль всколыхнула мозг: может быть, он уже в приемной камере? Но разве это возможно? Ведь он еще не выполнил задания…

    Что-то едва слышно хрустнуло. Он ощутил разительную перемену. Дышать стало легче, сознание заработало с предельной четкостью. Свое тело (свое тело!) ему теперь казалось чужим и вместе с тем странно знакомым. Задние конечности вроде бы удлинились вдвое, то же самое произошло с передними, но туловище казалось ссохшимся вчетверо. Мрэкр понимал, что это скорее всего обычное психическое расстройство, но легче от этой мысли не стало. Шевелить конечностями все равно не мог, ощущение было таким, словно отлежал ноги, а то и все тело. Если такое вообще возможно.

    Он бережно накапливал силы для следующего рывка.