|
.. - Не нужно, Роми, - повторил он мягче. - От этого все равно легче не станет, ты уж поверь... - Ты ничего не понимаешь, - прошептала ему на ухо Роми тем голосом, после которого будут только слезы. - У меня еще никого не было, ты понял? Совсем. Может быть, меня заберут завтра. Уж лучше так, чем совсем ничего, ну неужели ты не можешь понять? Ты же тоже погибнешь... Я понимаю все и давно знаю, что человечность многолика, подумал он, пытаясь разглядеть в полутьме лицо девушки и увидеть, плачет она или нет. Иногда человечность в том, чтобы выстрелить первым. Иногда в том, чтобы опустить оружие, хотя сердце жаждет выстрела. Иногда в том, чтобы не иметь при себе оружия, когда в тебя стреляют. А иногда, оказывается, в том, чтобы, не любя, но и не чувствуя себя подлецом, целовать девушку, готовую удовольствоваться этим эрзацем, потому что неподдельного можно и не дождаться... Посреди ночи он внезапно проснулся и сразу понял, отчего - Роми не спала. Протянул руку - в ладонь сразу же уткнулась щека, но Меншиков не смог ощутить кожей, влажная она или нет - его ладони были залиты прозрачным пластиком, скрывавшим еще одно хитрое приспособление из богатого арсенала <Динго>. - Ты почему не спишь? - спросил он так, словно они были далеко отсюда, если не на Гавайях, то по крайней мере на второй планете Альфы Каравеллы с ее фиолетовыми водопадами и чудесными пляжами. - Глупый вопрос, - тихо сказала Роми. - Знаешь, что самое страшное? Даже не то, что нас одного за другим отправляют умирать. Страшно другое - всего несколько дней назад мы были богами. Титанами по крайней мере. Шли от звезды к звезде, потеряв им счет, за день воздвигали города, изменяли атмосферы планет, течение рек, сносили горы и осушали океаны. Почти боги. И вдруг - клетка, тюрьма, загон, шары эти проклятые, даже вены вскрыть не дали... - Что в лесу? - спросил Меншиков. - Смерть. Больше ничего не знаю. Белаш там был, он единственный, кто оттуда вернулся, но не рассказывает. Не хочет пугать, видимо... Ты расскажешь, если уйдешь раньше меня, и тебе удастся вернуться? Прости, что я такое говорю... Ты не обиделся? - Переживу. И тут она не выдержала, прижалась, дрожа, вцепилась в него, повторяла: - Не хочу, не хочу, почему так, не хочу... - Молчи, - сказал Меншиков. - Молчи, глупенькая. Ничего с тобой не случится. Скоро мы улетим, я здесь, чтобы... - Спасибо, - она потерлась щекой о его щеку. - Ты добрый, я понимаю, только не нужно так говорить, это злая колыбельная, даже если она от чистого сердца... - Но, Роми... - Молчи, пожалуйста. - Не веришь? - Нет. Лучше обними меня, скоро утро. Вот это и есть самое страшное, подумал Меншиков, когда человек уже ничему не верит, отказывается и думать, что выход есть. |
