Мистер Хебблсуэйт молча кивнул. Он не признался бы ни за что на свете, но эта смесь обаяния и серьезности начала на него действовать.

— Если бы мисс Мэрсден заболела, тогда дело другое, — печально продолжал мистер Крэнтон. — Нам пришлось бы огорчить публику. Тут уж ничего не поделаешь. Но она не больна. Это просто каприз. И от Элли Мэрсден я этого совершенно не ожидал. Она славится тем, что никогда не подводит своих импресарио и публику, не то что другие звезды. Она ведь из йоркшира и умеет держать слово. Послушайте, мистер Хебблсуэйт. Дик Хэйкрофт говорит, что она решила уехать, потому что ей захотелось побывать у вас и миссис Хебблсуэйт в… э-э… Ладденстале. Очень хорошо. Все мы любим навещать родные места. Но вы понимаете, что сейчас не время уезжать. Это нечестно. Это значит веселиться за чужой счет. Дик Хэйкрофт думает, что вы могли бы уговорить ее остаться. Что вы на это скажете, мистер Хебблсуэйт?

— Что я на это скажу? — повторил тот с непроницаемым видом.

— Если вы это сделаете, я вам буду бесконечно благодарен, — продолжал убеждать его мистер Крэнтон. — Вот что, мистер Хебблсуэйт, сделайте это для меня, и вы получите целый ряд в партере на премьеру «Уток-селезней». Понятия не имею, где я его возьму… потому что, должен вам сказать, премьера Виктора Крэнтона всегда большое событие… но он у вас будет. Целый ряд кресел, если вы пожелаете.

Услышав в голосе мистера Крэнтона знакомые самодовольные нотки, мистер Хебблсуэйт снова стал мрачен и неумолим.

— Нет, оставьте себе эти кресла. Ваше шоу меня не интересует. Я не стал бы его смотреть, даже если бы мне приплатили — ни на премьере, ни в другой раз.

— Что? — с неподдельным ужасом спросил мистер Крэнтон.

— А зачем мне его смотреть? Элли Мэрсден смешила меня лет двадцать, задолго до того, как вы ее в первый раз увидели, так что это мне не внове, а все прочее, что там у вас есть, можете взять себе.

Мистер Крэнтон в отчаянии уставился на этого варвара.

— Хорошо, — сказал он наконец, силясь улыбнуться, — в таком случае не могу ли я еще чем-нибудь быть вам полезен? Э-э… погодите-ка…

— Сейчас я вам кое-что скажу, — мрачно произнес мистер Хебблсуэйт. — Я приезжаю сюда по делам, и, случается, мне нелегко бывает добраться из одного конца города в другой. Последний раз, когда я был здесь, почти все время шел сильный дождь; как-то вечером я очень спешил и не мог найти такси. Наконец я нашел машину и уже собирался сесть, как вдруг какой-то тип проскочил вперед мимо меня и сказал, что это его такси; а поскольку шофер знал его имя и знал, что он человек состоятельный, этот тип спокойно сел в такси и оставил меня с носом. — Произнеся это, мистер Хебблсуэйт так сурово посмотрел на своего собеседника, что стало совершенно очевидно, кто был похититель такси.

— Друг мой, вы хотите сказать, что это сделал я? Но я вовсе не думал… Мне, право же, очень жаль.

— Мне тогда тоже было очень жаль, — сказал мистер Хебблсуэйт.

— Честное слово, мистер Хебблсуэйт, я понятия не имел, что так вас обидел. Вы не рассказывали об этом Элли? Ах, рассказывали. Вот где зарыта собака. Мистер Хебблсуэйт, я не знаю, сколько вы еще должны пробыть в Лондоне, но даю вам слово, что все это время в вашем распоряжении будет машина.

— Мне не нужна машина, — заявил мистер Хебблсуэйт. — Вы увели у меня такси, так что о нем и будем говорить.

— Пожалуйста, пусть будет такси.

— Нет, не одно такси.