|
Тонированные стекла автомобиля не позволяли увидеть, что происходило внутри. Вместе с тем Лэ Го догадывалась, что если смотреть из машины, то все было хорошо видно. Лэ Го и сама не понимала, как такая, казалось бы, незначительная деталь может заставить женское сердце биться чаще. Директор Ма всегда вежливо относился к Лэ Го, наедине называл воспитателем, а в присутствии дочки – тетей. Такое обращение трогало Лэ Го, у нее появлялось ощущение дружеских отношений, вплоть до физической близости. Все это вызывало какое-то странное и несколько омраченное чувство счастья. Для воспитательниц детского сада «Пять сосен» директор Ма всегда служил образцом настоящего мужчины. Превознося кого-то из других мужчин, они непременно сравнивали его с директором Ма: «Ну прямо как папа Ма Тяньцзин». Поскольку Ма Тяньцзин находилась именно в группе у Лэ Го, то когда кто-то нахваливал директора Ма, на лице Лэ Го проступала довольная улыбка. При этом глаза ее напоминали тонированные стекла машины: спокойно глядя вокруг, она никого не допускала внутрь, чем больше она думала о нем, тем больше соблазнялась.
Директор Ма стоял возле девятой стойки в оранжевом свете бра, скрестив руки на животе. Какую бы позу он ни принимал, его руки, казалось, всегда занимали уместное положение. В тот момент, когда Лэ Го начала спускаться со сцены, гитарист еще не успел взять заключительный аккорд. Лэ Го и директор Ма устроились за девятой стойкой, заказали напитки и завели непринужденную беседу. Имея уже значительный опыт работы в ночном клубе, Лэ Го чувствовала себя как дома, она вела себя как молодая девица и зрелая женщина одновременно, мужчины-знатоки с первого взгляда могли разглядеть в этом возможность для флирта. На следующий день директор Ма пришел снова, все повторилось в точности как и вчера. Он снова провел вечер с Лэ Го за барной стойкой. И только в одном было отличие – они не расстались, а вместе нырнули в его «сантану». Внутри пахло машиной, однако уже на первом светофоре Лэ Го перестала ощущать этот запах. Когда загорелся красный свет, директор Ма нажал на тормоз, после чего совершенно естественно взял в свою правую руку левую руку Лэ Го. Он раскрыл ладонь и глубоко пропустил свои пальцы прямо между пальцев Лэ Го. Плотно прижатые друг к другу ладони дарили головокружительное ощущение. Автомобиль снова тронулся, директор Ма притянул Лэ Го к себе, она, ничуть не смутившись, легла на его колени и закрыла глаза. Ее сердце затрепетало, словно она вернулась в свои восемнадцать лет. До того как закрыть глаза, Лэ Го обратила внимание на то, что все стекла в машине подняты. Она взяла руку Ма и, как подобало в этом случае, прижала к своей груди, между тем другая ее рука потянулась к его щеке. За стеклами то и дело проплывали дорожные огни, свет от которых был приглушен. Дорогу только что полили, шум колес создавал ощущение, что машину вот-вот оторвет от земли, сама же Лэ Го представляла, что ее тело словно само скользит по дороге. Она открыла глаза, взору предстали часть сверкающей огнями дороги и силуэты высоких зданий, которые тянулись, словно водоросли под водой. Лэ Го жила здесь уже тридцать лет, но этот совершенно новый угол зрения неожиданно открыл для нее город, которого она не знала. Это ощущение новизны ассоциировалось с великолепным ощущением счастья, она будто бы очутилась в другом месте. Здесь было людно, шумно, все казалось незнакомым и безопасным. Лэ Го начала приходить в возбуждение, директор Ма уловил это, опустил голову и обменялся с ней взглядом. Лэ Го снова посмотрела в окно. За стеклами повсюду сновали пешеходы. В то время как она их наблюдала, никто из них не мог видеть, что происходит в салоне автомобиля. Они выехали за город и углубились в темноту. Любовью занялись прямо в машине. Никто уже и не помнил, с чего все началось, но казалось, что каждый шел к этому несколько лет. Подстраиваясь и настраиваясь друг на друга, они действовали неторопливо. В их действиях проявлялась то уступчивость, то напористость. |
