|
— Ты, наверное, очень устала, Оль? * * * Утром пел соловей. — Ему заплатили, — сказала Ольга. — Он повинуется природе, — серьезно возразил муж. Они лежали, сцепившись, как две части сложной детали. Две идеально заточенные друг под друга части. — Оль… — Что? — Ничего, — он вздохнул. — Поспим? — Мне на работу, — она опять засмеялась. — Сессия на носу. — Махнем на море? В смысле после сессии? — А куда?. — Куда скажешь… Пусть даже жара. У Ольги дрожали ноздри. Луч солнца упал на подоконник, соловья поддержали мощным хором воробьи… — Эд… а правда, мы счастливы? — Разумеется. Почему должно быть иначе? * * * — Что с тобой, Ольга Николаевна? — спросила коллега Ирина. Это был шестой или седьмой вопрос за день. Спрашивали студенты, преподаватели, случайно встретившаяся во дворе соседка, даже знакомый кот, дежуривший на углу рынка, посмотрел с изумлением: что с тобой? — Ничего. А что? — Ты какая-то… — Обыкновенная, — Ольга с достоинством выпрямила спину. — Человек рожден для счастья, как птица для полета. Ничего удивительного. — Вы ребенка не планируете? — Ирина поправила очки в тонкой оправе. — Мы? — механически переспросила Ольга. — Ну да. С Эдиком. Он же хотел ребенка, ты говорила, так? — Ирина ухмыльнулась кончиками губ. — Вот это будет счастье, это да. Только ходить и светиться времени не хватит и сил! — Она назидательно подняла палец. — Хватит, — сказала Ольга. — Вот увидишь — буду ходить и светиться. — Неудивительно, что тебе так везет, — с ноткой печали сказала Ирина. Ольга засмеялась и вышла с кафедры. На улице был снегопад в тридцатиградусную жару. Летел тополиный пух, прохожие шагали в струистом воздухе и отражались в сухом горячем асфальте, будто горячие парафиновые тени. Липы тянули ветки над мостовой и тротуарами, в их пушистых зарослях гудели пчелы, гудели машины в раскаленных пробках, гудело, трескаясь от зноя, бледно-синее небо над городом. Цокая каблуками, Ольга удивилась этому миру, может быть, впервые в жизни. Изумилась, как детсадовец в цирке. И рассмеялась сама себе. — Ольга Николаевна? Человек лет сорока, лысоватый, с серыми внимательными глазами, поднялся со скамейки у парадного. — Я прошу прощения… Можно отнять у вас несколько минут? Он что-то вытащил из внутреннего кармана рубашки. Мелькнули красные «корочки», но Ольга ничего не успела толком рассмотреть. — Не волнуйтесь, только несколько минут… Мы занимаемся расследованием тяжкого преступления. Преступник, предположительно — гипнотизер, человек с сильной волей, легко подавляющий и вводящий в заблуждение менее стойких граждан… Авантюрист, он втирается в доверие к одиноким женщинам, а потом убивает их ради жилплощади. У него было уже пять или шесть «жен», Синяя Борода рядом с ним — мальчишка… Может представляться как Эдуард. У нас есть опасения, что… вы меня понимаете? — Нет, — сказала Ольга. |
