|
Она отступила. Вот так шагнуть с зонтом к незнакомому мужчине — в безлюдном месте, на темной остановке — могла только законченная дура, ага. Вода, заливавшая туфли, показалась вдруг очень холодной. Человек продолжал смотреть. У него были тонкие губы, сардонически сжатые, и довольно-таки крупный нос. В глазах отражались фары проносившихся машин. Потом он молча встал рядом. Лиза почувствовала себя очень скованно; возможно, человек прочитал в ее предложении смысл, которого там вовсе не было? Краем глаза она видела свет, горящий в будочке обменника, и бледное лицо за стеклом; в конце концов, она просто предложила зонт человеку, стоящему под ливнем, только и всего. — У тебя приличные проблемы, — сказал незнакомец и посмотрел на Лизу с высоты своего роста, сверху вниз. — Что? — Ты научилась прикидываться человеком. Но тебе не сладко. — Что?! Дождь молотил по ткани зонтика, возможно, из-за этого грохота ей мерещились в устах незнакомца дикие слова. — Проконсультируйся, — сказал обладатель серого свитера. — Если совсем прижмет — можешь приехать ко мне. Земля задрожала, из темноты вышел трамвай. Красный, узкий, очень мокрый, он остановился у края тротуара, и двери-гармошки разъехались. — Спасибо за зонтик, — сказал человек и шагнул внутрь. На секунду стал виден профиль женщины, сидящей на месте водителя: в детстве Лизу поражало, что у трамваев нет руля, только поручень, чтобы вагоновожатый мог держаться. Двери трамвая захлопнулись. Вагон вздрогнул и покатился дальше, снова задрожала земля. Дождь хлестал, как сумасшедший. Лиза некоторое время смотрела вслед трамваю, пока не сообразила, что на гладком асфальте нет рельсов. * * * — Девушка! Девушка! Шли и шли друг за другом мокрые лица машин. Дождь колотил по твердому покрытию, капли шлепались, разбивались, подпрыгивали, над землей висела туча брызг, и Лиза не сразу различила за этим грохотом стук по стеклу: — Девушка! Она обернулась. Парень в обменной будке колотил по стеклу костяшками пальцев. Решетка, прикрывающая окошко от грабителей, была похожа на восходящее солнце с растопыренными лучами. — Да подойдите же! Пожалуйста! Переложив зонтик из одной руки в другую, перешагивая через сухое пространство из лужи в лужу, Лиза подошла. — Что он вам сказал? — жадно спросил кассир, бледный, с ввалившимися щеками парнишка лет двадцати с небольшим. — Он сказал, что у меня проблемы, — призналась Лиза и спросила, помолчав: — У вас что, круглосуточный обменный пункт? Уже поздно… — Он вас пригласил или нет? Скажите? Пригласил? Дождь потоками лился с краев зонтика. — Здесь ведь нет рельсов, — сказала Лиза. — Конечно, нет! — И здесь не ходит трамвай. — Как вы вообще сюда попали? — напряженно спросил кассир. — Пешком! — она поежилась, чувствуя, как дождь водяной пылью пробивает ткань зонта. И огляделась. Блестел асфальт. Остановка казалась нарисованной на мокром стекле, дальние пропорции искажались, как отражение в елочной игрушке. Горел фонарь, и единым потоком шли машины, не останавливаясь, не замедляясь, будто на карусели. Странно, что никого нет на остановке, подумала она и вдруг замерзла до кончиков ногтей. |
