- Это очень древние мертвецы, - сказал сеньор Эрберт. - Нужны века, чтобы достичь такого успокоения.

Пониже, там, где были недавно умершие, сеньор Эрберт остановился. Тобиас догнал его в тот момент, когда мимо них проплывала очень юная женщина. Она лежала на боку, глаза у нее были открыты, и за ней струился поток цветов.

Сеньор Эрберт приложил палец ко рту и так и застыл, пока не прошли последние цветы.

- Это самая красивая женщина, которую я видел в своей жизни, - сказал он.

- Это жена старого Хакоба, - сказал Тобиас. - Здесь она лет на пятьдесят моложе, но это она. Уверен.

- Много она обошла, - сказал сеньор Эрберт. - За ней тянется флора всех морей мира.

Они достигли дна. Сеньор Эрберт несколько раз повернул, идя по дну, похожему на рифленый шифер. Тобиас шел за ним. Только когда глаза привыкли к полумраку глубины, он увидел, что там были черепахи. Тысячи распластанных на дне и таких же неподвижных, что они казались окаменелыми.

- Они живые, - сказал сеньор Эрберт, - но они спят уже миллионы лет.

Он перевернул одну. Тихонько подтолкнул ее кверху, и спящее животное, скользнув из рук, стало подниматься по неровной линии. Тобиас дал ей уплыть. Он только посмотрел туда, где была поверхность, и увидел всю толщу моря, но с другой стороны.

- Похоже на сон, - сказал он.

- Для твоего же собственного блага, - сказал сеньор Эрберт, - никому об этом не рассказывай. Представь себе, что за беспорядок люди учинят в мире, если узнают об этом.

Была почти полночь, когда они вернулись в поселок. Разбудили Клотильду, чтобы она вскипятила воду. Сеньор Эрберт свернул черепахе голову, но когда ее разделывали, всем троим пришлось догнать и отдельно убить сердце, потому что оно выскочило и запрыгало по двору. Наелись так, что не могли вздохнуть.

- Что ж, Тобиас, - сказал сеньор Эрберт, - обратимся к реальности.

- Согласен.

- А реальность такова, - продолжал сеньор Эрберт, - что этот запах никогда больше не вернется.

- Вернется.

- Нет, не вернется, - вмешалась Клотильда, - как и все другое, потому что его никогда и не было. Это ты всех взбаламутил.

- Но ведь ты сама его слышала, - сказал Тобиас.

- Я в ту ночь была как оглушенная, - сказала Клотильда. - А сейчас я ничему не верю, что бы там ни происходило с этим морем.

- Так что я ухожу, - сказал сеньор Эрберт. И добавил, обращаясь к обоим: - Вам тоже нужно уходить. На свете слишком много дел, чтобы сидеть в этом поселке и голодать.

Он ушел. Тобиас остался во дворе считать звезды и обнаружил, что их стало на три больше, чем в прошлом декабре. Клотильда позвала его в комнату, но он не обратил на нее внимания.

- Да иди же сюда, чудовище, - все звала его Клотильда. - Уже целую вечность мы ничего такого не делали.

Тобиас ждал еще долго. Когда наконец вошел, она, отвернувшись, спала. Он разбудил ее, но был таким усталым, что оба как-то все скомкали и напоследок только и могли сплетаться, как два червя.

- Ты совсем отупел, - сказала Клотильда недовольно. - Попытайся подумать о чем-нибудь другом.

- А я и думаю о другом.

Ей захотелось знать, о чем, и он решил рассказать ей при условии, что она никому не скажет. Клотильда обещала.

- На дне моря, - сказал Тобиас, - есть поселок из белых домиков с миллионами цветов на террасах.

Клотильда обхватила голову руками.

- Ах, Тобиас, - запричитала она. - Ах, Тобиас, ради всего святого, не начинай ты снова все это.

Тобиас умолк. Он подвинулся на край постели и попытался уснуть. Ему не удавалось это до самого рассвета, пока не подул бриз и крабы не оставили его в покое.

Она снова приехала на этот остров в пятницу, 16 августа, двухчасовым паромом. В спортивной ковбойке, джинсах, простых туфлях без каблука на босу ногу. Единственный багаж - пляжная сумка да зонтик от солнца.