Потом мы услышали: открылось несколько дверей. Один из нас разжал руки, отошел, и мы услышали: он пробирается в темноте, покачиваясь, натыкаясь на какие-то предметы, окружавшие нас. И он сказал откуда-то из темноты:

- Должно быть, мы почти пришли. Здесь пахнет сундуками, набитыми барахлом.

Мы почувствовали: он снова взял нас за руки; мы прижались к стене, и тогда другой голос прошел мимо нас, но уже в другом направлении.

- Это, наверное, гробы, - сказал один из нас.

Тот, что был в самом углу, и чье дыхание теперь доносилось до нас, сказал:

- Это сундуки. Я с детства знаю запах сундуков, набитых одеждой.

Тогда мы двинулись туда. Пол был мягкий и гладкий, как утоптанная земля. Кто-то вытянул руку. Мы почувствовали прикосновение к чему-то продолговатому и живому, но противоположной стены уже не было.

- Это какая-то женщина, - сказали мы.

Тот, который говорил про сундуки, сказал:

- Мне кажется, она спит.

Тело изогнулось под нашими руками, вздрогнуло, мы почувствовали, как оно ускользает, но не потому, что увертывается от наших прикосновений, а потому, что как бы перестает существовать. Однако спустя мгновение, когда мы напряженно и неподвижно стояли плечом к плечу, мы услышали голос женщин.

- Кто здесь ходит?

- Это мы, - ответили мы не шелохнувшись.

Послышалось какое-то движение на постели, потом скрип и шарканье ног, пытающихся нащупать в темноте щупальца. Тут мы представили себе, что женщина села и смотрит на нас, еще не окончательно проснувшись.

- Что вы здесь делаете? - сказала она.

И мы сказали:

- Не знаем. Выпи выклевали нам глаза.

Ее голос сказал:

- Я что-то слышала об этом. В газетах писали: трое мужчин пили пиво в каком-то патио, где было пять-шесть выпей. Семь выпей. И один из мужчин стал подражать голосу выпи. Плохо то, что час был уже поздний, - сказала она. - И вот эти твари прыгнули на стол и выклевали им глаза.

Она сказала, что так было написано в газетах, но никто в это не поверил.

Мы сказали:

- Если в патио еще были люди, они должны были видеть выпей.

И женщина сказала:

- Были. На другой день в патио набилось полно народу, но хозяйка уже отнесла выпей в другое место.

Когда мы повернулись в другую сторону, женщина замолчала. Там снова была стена. Стоило нам повернуться, мы наталкивались на стену. Вокруг нас, приближаясь к нам, повсюду и всегда была стена. Кто-то из нас снова разжал руки. Мы услышали: он снова что-то ощупывает, шарит по полу и говорит:

- Не пойму, куда девались сундуки. По-моему, мы оказались где-то в другом месте.

И мы сказали:

- Иди сюда. Тут кто-то есть, рядом с нами.

Мы услышали: он приближается. Почувствовали, он подошел к нам, и снова ощутили его теплое дыхание на своих лицах.

- Вытяни руку вон туда, - сказали мы ему. - Там кто-то, кто знает нас.

Должно быть, он вытянул руку; должно быть подошел, куда мы ему указывали, потому что через минуту вернулся и сказал:

- Мне кажется, там какой-то мальчик.

И мы сказали:

- Хорошо, спроси его, знает ли он нас.

Он спросил. И мы услышали в ответ равнодушный, бесцветный голос мальчика:

- Да, я вас знаю. Вы - те трое, которым выпи выклевали глаза.

Тогда послышался голос взрослого человека. Женский голос, который, казалось, шел из-за закрытой двери:

- Ты снова разговариваешь сам с собой.

Детский голос беззаботно ответил:

- Нет. Тут снова люди, которым выпи выклевали глаза.

Скрипнула дверь, и затем вновь послышался женский голос - уже ближе, чем в первый раз.

- Отведи их домой, - сказал голос.

И мальчик сказал:

- Но я не знаю, где они живут.

И женский голос сказал:

- Не выдумывай. С той ночи, как выпи выклевали им глаза, все знают, где они живут.