- Да... а ты... - он стал придумывать, чтобы сказать ей, и изумлялся, что когда-то в ночах подготовленные длинные, торжественные речи - теперь исчезли без следа, и он даже ни одного слова не может подобрать.

- Чем сегодня занят? - спрашивала Аня.

- Я то, да это... Да ничем, ничем... А ты как?

- А сколько тебе времени надо, чтобы собраться и до парка Горького добраться?

- Часа два... А не - полтора часа. А что? А ты не занята сегодня?.. Как поживаешь то... Вот я хотел сказать, что, если ты не занята, то может... В общем, как ты думаешь... Вот я бы очень хотел пригласить тебя... Встретимся... Да?

На другом конце провода раздался смешок, потом Аня прокашлялась и прежним, серьезным голосом заявила:

- Вот я как раз и хотела тебе предложить встретиться. У входа в Парк Горького через полтора часа. Все.

- Ага, ага! Я буду там! - громко, боясь, что она его не услышат, воскликнул Дима, и бросил поскорее трубку, опять-таки боясь, что она скажет: "Это была шутка!"

И вот Дима бросился в свою комнату; забывши не только про свой сон, но и сон соседей, - на полную громкость включил музыку; быстро-быстро стал собираться, и все казалось ему, что собирается он слишком медленно, и удивлялся - зачем это люди придумали столько пуговок, ремешков... да еще молний сломалась...

Потом он бросился к двери, но вспомнил, что не умытый и не причесанный, быстро умылся. Увидевши в зеркало, что длинные его волосы скомканы в нечто ужасное и все в "петухах" - помыл голову, принялся сушить ее феном, и, торопясь, немало волос выдрал (впрочем, большого вреда своей шевелюре не нанес).

Оказывается, за всеми сборами ушло полчаса. Остался всего час! Он быстро подсчитал - полчаса на автобусе до Москве, там еще минут сорок в метро, а, ведь, до автобуса еще нужно добежать, а от метро, через мост еще минут десять до этого самого парка!

- Я, как вихрь понесусь! - выкрикнул он и тут вспомнил, что у него нет ни рубля, ни копейки - тут же бросился в комнату, набрал телефон своего лучшего друга Сергея (с песочницы они дружили) - и был этот Сергей лежебока еще больший, чем Дима.

Звонку на десятом подняла трубку Сергеева мать, заспанным голосом спросила:

- Да?

- Сережу можно к телефону?

- Он спит. Но он перезвонит.

- Это очень, очень важно...

Только через Две мучительные минуты, подошел, наконец, Сергей - громко зевнул в трубку. Договорились, что Дима займет у него сто рублей, так как большего у Сергея попросту не было.

Сергей жил в другом окончании города, и Дима сильно запыхался, пока добежал до него. Пока он сел в автобус - до назначенной встречи оставалось полчаса.

"Почти целый час ей ждать придется! А, ведь, обидеться она, уйдет. Да что же этот автобус так медленно тащится?!"

И Дима поминутно смотрел на часы, да все вспоминал облик Ани, ее голос, ее ясные, а то затуманенные, задуманные очи - вспоминал, как целыми ночами писал ей стихи, жалел, что не взял новых, но больше всего мучался от того, что опаздывал, и подозрение, что она не дождется его и уйдет, было столь велико, что он сходил с ума; рождались какие-то безумные идеи, что он захватит, как террорист автобус, и заставит его на полной скорости и без остановок ехать к парку Горького...

Но вот, наконец, и доехал автобус, вырвался из него Дима, да со всех сил к метро бросился. "Вперед! Быстрее! Она ждет!" - вот все, что в нем было тогда - только это движение вперед, только бы успеть, только бы не ушла она.

"Как же медленно тащится электричка! Это же улитка какая-то!" - бушевал внутри себя Дима, наблюдая за тем, как движутся секунды - а, ведь, оно уже должна была его там дожидаться!

* * *

Наверное, все москвичи хоть раз да бывали в парке Горького - знают и тот мост через Москву-реку, который ведет к парку от станции метро. Идти по этому мосту минут десять - Дима пролетел в одну минуту, бежал изо всех сил, пригнувшись, и даже натолкнулся на кого-то.