- Какой же вы, Дима, милый, забавный. А теперь - прощайте.

И вот Аня повернулась, и довольно быстро побежала.

Дима наполовину уже выбравшись из воды, наблюдал, как взметаются и опадают упругими волнами ее пышные волосы.

- Анечка! Анечка! Куда же вы? Постойте! - закричал он, и, сделавши последний рывок, выбрался в беседку. Бросился за нею.

Да... Попадись ему тогда навстречу милиция - непременно задержали бы Диму. Представьте себе такую картину: по набережной убегает девушка, а за ней гонится нечто высокое, тощее, насквозь мокрое; на каждом шаге каплями брызжущее, да еще оставляющее за собою мокрые следы! Но на Димино счастье, милиция ему навстречу не попалась, а сидевшие на лавке девушки сначала завизжали, а потом разразились диким хохотом.

А Дима все бежал за своей возлюбленной и выкрикивал ее имя.

Анечка же, неожиданно свернула на маленькую аллею, и, когда Дима забежал туда - ее уже нигде не было видно. Долго там бегал Дима, звал ее, но - никакого ответа. За время, пока он бегал, Дима даже и обсохнуть успел...

Когда он вернулся на набережную, наступил не поздний, но уже глубокий вечер. Воздух был густой, в парке знойный, а оттого люди шли сюда, к водной прохладе, прохаживались в темнеющих цветах по набережной, разговаривали, смеялись.

Не слышал Дима ни одного голоса - он сидел на берегу, свесивши ноги к воде; и слышал только одно - как стучит сердце, чувствовал, как с жаром наливаются в глазах его слезы. А смотрел он на небо. Солнце уже скрылось за домами, где-то там, далеко за мостом по которому он утром с таким пылом бежал. Небо стало густо-бардовым, а облака стали золотистыми, мягко очертанными горами.

Сколько же облаков было на небе! Дима, чувствуя, как щекам, будто по щекам, будто кто маленьким, теплым пальчиком проводит (то слезы катились) - смотрел неотрывно на эти облака, и от величия того, что видит, холодная дрожь пробивала Димино тело.

Все эти облака - и большие и малые, неспешно до того плывшие, пришли в оживленное движенье, будто стая сказочных или змеев уходящих вслед за солнцем. А они, и впрямь, были похожи теперь на летающих огромных, но совершенно невесомых, из детских снов пришедших созданий. И у каждого из них было теперь по два крыла, и каждое чуть вытянулось - даже многокилометровые тела приобрели неземное изящество. За всеми было не уследить, все не окинуть!

Были там и небольшие облачка - птицы; они летели одно за другим ровной чередою, каждое со своим изгибом крыла. На их фоне, в отдалении рисовались темно-златые змеи исполины; где-то там, из хребта небывалых размеров высилось крыло, которое одно могло было обнять и набережную, да и, пожалуй, весь город. Один из красавцев змеев двигался как раз за мостом, и Дима поразился, как же он и впрямь похож на змея! Вот плавный изгиб шеи, вот вытянутая благородная голова, и, даже, видящийся на изгибе, под широкой бровью глаз его - выпуклый, ясно-золотистый, в отличии от всего остального, более темно тела. И все это - змей, драконы, птицы самые малые из которых были много больше высотных домов - все прибывало в непрерывном движенье; все изменялось, никто друг с другом и не соприкасался - все они, вольные, кажущиеся Диме очень печальными, летели вслед за уходящим днем.

- Ах, как я хочу полететь с вами, милые облака. - прошептал Дима, и из глаз его катились все новые слезы. - Вы летите вслед за этим чудесным днем, таким днем второго которого уже не будет никогда. Никогда! Вы не хотите с ним расставаться, что ж - я прекрасно понимаю вас. Были бы у меня крылья, и я бы полетел вслед за вами, чтобы вновь и вновь видеть ее личико. Вновь и вновь смеяться также, чувствовать тоже. Ах, да разве вернешь теперь это? Таковое бывает лишь единожды в жизни... Зачем же жить теперь, когда я уже испытал все, что только можно испытать?

И в это мгновенье, на него повеял легкий аромат луговых цветов, ну а на плечо легла маленькая, теплая ладошка.